Сердечный выстрел

— Тот, кто знал о его подвигах.

— Друзья — вряд ли. А Еремичева… Условный Каракозов — это всего лишь верхушка айсберга.

— Верхушка айсберга видна, — усмехнулась Маша. — А Каракозов пока что для нас призрак.

— В исходную точку расследования в деле Еремичевой нужно возвращаться, — сказал Фомин. — На улицу Красноармейскую. Возможно, кто-то видел, как Еремичева садилась в белую или серебристую машину.

— Возможно, с фальшивыми номерами.

— Номера-то, может, и фальшивые, но физиономия вряд ли под гримом.

— Случается и такое.

— Если случается такое, то мы имеем дело с очень серьезным противником.

— Что ж, тогда мы на пути к великим открытиям, — усмехнулся Фомин.

Осталось только преодолеть обратный путь. В принципе, сто восемьдесят километров не так уж и много, до Москвы куда больше, а он в свое время ездил в столицу на своей машине. К Лере рвался…

Вспомнив о Лере, Родион загрустил и замолчал. А Маша погрузилась в сон. Пусть поспит. В Кашарах их ожидает небольшая встряска, а потом они со Окороковой пересядут, и она поведет машину. Даже если они возьмут Гуляева.

Но ведь не возьмут. Чутье подсказывало, что не прячется Гуляев. Его прячут. Хорошо, если не в земле.

Глава 15

Хорошая банька, жар забористый. Знал Туманов толк в этом деле, и Майя постаралась — не пожалела дров. Ночью спать полагалось, а она баню топила. Спасибо ей, конечно, за заботу, но дальше что? Баня только сначала бодрит, а потом после парной в сон клонить начнет. На часах без десяти пять утра, на Красноармейскую ехать еще рано.

Вернувшись из бани, Родион нашел Майю на кухне, она сидела за столом и мешала ложечкой чай в кружке. На Фомина она смотрела сонными глазами.

— Спасибо за баню, хозяюшка.

— Маша спать пошла… — сказала Майя. И, выдержав паузу, добавила: — Умаялась.

— Да, дорога долгая была.

— Ну да.

Долгая дорога, ночь, в машине только двое, он и она…

— Зря ты так думаешь.

— А я ничего не думаю. Мне все равно. — Майя резко поднялась, взяла чистую кружку, сняла с подставки чайник и сказала: — Семен не мог Смальцева убить.

— Значит, мы с Машей просто тешимся, — усмехнулся Фомин.

— Тешьтесь!

— Через пару часов начнем.

— Начинайте. И докажите, что Семен ни в чем не виноват.

— Постараемся.

Майя со стуком поставила перед Родионом чашку, чай расплескался, пролился в блюдце, несколько капель попало ему на руку.

— Не откажусь, — усмехнулся Фомин.

Катерина Еремичева, может, и не лучший представитель человечества, но от чая они с Машей зря отказались. Сколько ехал он в Каменск и обратно, столько и вспоминал чайник с кипятком на летней кухне.

— Не откажись! — сердито глянула на него Майя.

— От Гуляева?

— От Гуляева!

— Непростая задача.

— Да?

— Твой Семен столько дров наломал…

— То дрова, а Смальцев — целый лес в щепки!..

— Темный лес.

— Тем более!

Майя поставила перед Родионом корзинку с еще теплыми пирожками. Ждала она их, готовилась, а встретила неласково. Во всяком случае, его.

— Ты же знаешь, я стараюсь копать глубоко. Если Семена подставили, я докопаюсь до тех, кто это сделал.

— Копай. Под Еремичеву копай.

— Ты ее знаешь?

— Маша сказала. Еремичева может подставить, — кивнула Майя.

— Так ты знаешь ее или Маша сказала?

— И Маша сказала, и я ее знаю.

— Что ты знаешь?

— Ну так, кое-что, — замялась Майя.

— Например?

— Да хитрозадая она. На Семена запала, потому что семья небедная, машина у него крутая.

— И все?

— Генка Крячков за ней со школьной поры бегает, но у него за душой кот наплакал, он ей такой не нужен.

— Мало.

— Что мало? Хитрозадая она!

— Все равно мало.

— Ты походи вокруг нее, поспрашивай, вот увидишь, будет много.

— А поспрашивать придется, — кивнул Родион.

Через два-три часа у них выезд, а пока спать. Если Майя позволит.

— Я с вами поеду, — сказала девушка.

— Только поспрашивать… — закрывая глаза, кивнул он.

Девушка она не стеснительная, за словом в карман не лезет, а работы много, всю улицу обойти — спрашивать, узнавать.

— Ты здесь не засыпай, я тебе постелила.

Майя шагнула к Родиону, и он открыл глаза. Вдруг она за руку его возьмет, а он не каменный и дышит к ней неровно. Всколыхнется кровь, ударит в голову, а Майя возьмет и пошлет его к черту. Она же о Семене своем думает, Родион ей уже не нужен. Обломает она его, оконфузится он, как потом заснуть? А спать надо.

Он поднялся, Майя показала, куда идти. А кровать мягкая, постель чистая.

Родион уже засыпал, когда кто-то взялся за ручку с внешней стороны двери. А на замок она не запиралась, если это Майя, она легко могла открыть дверь. Но не открыла. А под ее ногой тихонько скрипнула половица. Или ему показалось, что скрипнула. Но к двери подходила Майя, никаких в том сомнений.

Мотоцикл старый, на люльке ржавчина, но запах бензина и масла свежий. Заправил дед машину, подготовил к выезду. Но, видно, не завелся двигатель. И в работе что-то не так.

— Катьку, Еремичиху? Вчера?… Нуда, видел!

Зазор на свече дед устанавливал твердой рукой, и взгляд у него ясный, но все же он задумался, вспоминая, когда видел Еремичеву, вчера или, может, неделю назад.

— Ну да, вчера, с парнем каким-то на машине ехала.

— С каким-то парнем?

— А как его еще назвать, если я его не знаю?