Серая пыль на земле

Кий послал его, встал и ушел, а вода капал с него и мокрые потеки оставались на полу. Так потеть человек не может. Даже Кий, даже если его еще не отпустило! Он шел из зала и топал, как слон. Бам, бам, бам! Как труп в круге камней. Обугленный стейк скорчился на тарелке, запах подгорелого мяса сводил с ума. Аппетит пропал окончательно. Я помахал официантке, сунул ей деньги и двинул к выходу.

Наш номер на шестом. Кадар вызвал лифт, и когда двери открылись, мы нашли Кия на полу. Распухший и посиневший, вода текла у него из горла. Из всего лифта текла вода, прямо нам под ноги. Мы стояли и смотрели на Кия, Кий смотрел на нас мертвыми глазами, а потом двери закрылись.

Я не хотел ждать, объяснять что-то местной полиции, рассказывать о нашем походе в каменный круг. И особенно не хотел сдавать анализ крови на токсины и наркотики. Кадар хотел этого не больше меня, но уперся и отказался уходить, пока мы не попрощаемся с умершим другом, не произнесем великие последние слова над его телом. «Прощай Кий, ты был не прав! Сны могут причинить вред!» — сказал я, вот и вся ему эпитафия. Мы сбежали, никто нас не остановил, никто не вошел в лифт до того, как мы покинули отель.

Я не знаю, что видел Кий. Мы не обсуждали наши видения, но всю дорогу к каменному кругу он просил пить, только о воде и думал. Уверен, в его видениях были Вселенская Сеть и Червь, пожирающий миры. Они настоящие! И была вода. Она тоже настоящая. Возле круга он сказал, что воды слишком много, потом услышал шум океана, промок за столом, и утонул, пока ехала в лифе. Такое не объяснить местной полиции.

Тамибию мы покинули очень быстро, и ни разу не поговорили о том, что случилось. Мы просто хотели уехать, и сделать вид, что ничего не было. Что Кий не утонул в лифте, а просто отстал, или опять сел, или загремел в клинику на реабилитацию. Убегать от реальности — в этом мы давно уже стали мастерами!

Шаги за спиной я услышал в аэропорту, но самолет взлетел до того, как пришел аромат горелого мяса. В этом полете я последний раз нормально выспался. В Кротвиле шаги застучали снова, пока я махал руками у обочины и ловил такси. От Кадара уже не было никакого толку, он только трясся и шарахался от каждого голубя.

Я усадил его в машину, засунул в багажник чемодан, и попутно протер рукавом его крышку. Нет ничего странного в том, что крышка чемодана покрыта серой пылью! С багажом и не такое бывает. А что на ней отпечатки волчих лап… Это странно, конечно, но я их стер, и все дела. Не хотел, что бы Кадар увидел и расклеился окончательно.

Но он все равно расклеился. Испуганный и трезвый, без заначки, без шанса затянуться или нюхнуть, он совсем сдал. Кадар больше не болтал о расширении сознания, теперь он только хныкал, требовал сделать музыку громче и затыкал уши.

— Ты там живой, Кадар? Тебя накрыло чем-то? — спросил я, а он заплакал.

— Они топают! Топают и топают! Не хочу слышать, как топают. И рычат! Сожрали меня уже, и опять сожрут! — слезы текли у него по лицу, как у ребенка, он хлюпал носом и вытирал его ладонью, а потом размазывал все это по сидению машины. Таксист высадил нас на половине пути. Я его не виню, но пришлось идти пешком.

Конец Кадару пришел, когда залаяла собака. Просто такса на поводке, ей так хотелось показать свою крутизну, облаивая большого грозного человека. Кадар кинулся на нее, орал что убьет, не даст себя сожрать, и хозяин таксы вышиб из него дух. Я не вмешивался, пока Кадара приводили в чувства и совали в полицейскую машину. Мне нельзя с ним в камеру, я должен идти дальше. Шаги громыхали уже совсем рядом, я опять чувствовал запах горелого мяса. Но я успел навестить его в камере. От страха Кадар почти не мог говорить, даже обдолбанный он выражался понятнее, чем в тот наш последний разговор.

— Звери там, говорю тебе, — лепетал он. — Кругом одни хреновы звери. Волки всякие, и лоси, и медведи. И волки! Они там везде, там еще Червь, который жрет миры, и Вселенская Сеть, все опять было, я видел. А потом бабах! И звери. Полный круг зверей!

Про зверей он кричал в последнюю свою ночь, если верить газетам, но кто слушает крики полоумного наркомана? Утром его перевезли из камеры в морг. Никто не сможет объяснить, как так вышло, что арестанта порвали, затоптали и загрызли копыта, когти и клыки обитателей целого зоопарка.

Я знал, как, но такими знания лучше ни с кем не делиться. Я уже понял, почему те шаманы с детства учились пользоваться пылью — они должны были научиться контролировать свои мысли. Кий хотел пить и получил воду с избытком. Кадара укусил какой-то пустынный суслик, он думал об укусе, и увидел зверей. Его стишок про мертвецов напомнил мне о смерти, и в кругу я встретил мертвую сестру. Теперь моя одежда пропитана серой пылью, а шаги за спиной все ближе.