Серая мышь на тропе войны

Он был в своей вотчине: чем-то средним между мастерской и совхозным ангаром. В сарае были открыты ворота, а мужичок, одетый по-простому в растянутый свитер и рабочие штаны, как все мужчины у нас в деревне, прилаживал широкую лопату на черенок. Был Ильич бородат, угрюм и серьезен. Чисто дед Аксентьев за ремеслом. Поэтому я позволила себе тихонько окликнуть Ильича, стуча по кромке ворот:

— Здрасьте! Помощь мне нужна.

Он глянул блеклым глазом из-под кустистых бровей — прям брежневские! — и прищурился:

— День добрый. Я завсегда пожалуйста!

— Мне бы лестницу…

— Какую такую лестницу?

— Деревянную… Ну, чтоб на крышу залезть.

Старик аж глаза раскорячил:

— На… какую крышу?

— Да на ту, — я неопределенно махнула рукой и улыбнулась. Ильич покрутил головой, пробурчал:

— Вот еще чудеса! На крышу… Теперь они еще и по крышам лазиют…

Но пошел куда-то за постройку, чуть подволакивая правую ногу. Ну очень похож на деда Аксентьева! И ворчит так же, и делает, несмотря на ворчание.

— И ершик бы мне еще! — спохватилась вдогонку.

— Какой такой ершик? — пробурчали из-за сарая.

— Ну… ершистый? — неуверенно ответила я.

— Матерь Божья.

Ильич показался с крепкой, грубо сколоченной лестницей, которую волочил одним концом по траве:

— А ершик-то зачем? Да еще ершистый.

— Есть иль нету? — начала сердиться я. — Если нету, так и скажите, неча зазря человека путать!

— Так какой ершик-то? Туалетный, или рыба вот еще есть…

— Трубу чистить!

— Так бы и сказали, — снова буркнул дед и пошел вглубь сарая, зашебуршал там по полкам. Вернулся с железным ершиком на длинной палке и вручил мне:

— Вот. Пойдет?

— Пойдет, — обрадовалась я, подхватила тяжелую лестницу под мышку и добавила: — Спасибо, Степан Ильич!

А он аж сбледнел с лица, забормотал:

— Неужто сами полезете? Да вы что! Трубу чистить — это надо вызывать людей! Куда вам самой-то?

— Да будто ни разу не чистила! — весело откликнулась я, шагая по направлению к избушке.

— Убьет Петрович… Ой, убьет… — послышалось сзади.

Убьет! Вот еще ерунда! Во-первых, не убьет. Во-вторых, просто не узнает.

Глава 10. Менестрели развлекают дам

18 сентября

— Прости, но ты с ума сошла?!

Я вздрогнула, едва не уронив ершик в трубу, схватилась рукой за конек крыши и сумела не свалиться с лестницы. Глянула вниз, на разъяренного Вадима, и укоризненно покачала головой:

— Нельзя же так пугать! А если бы я упала?

— Слезай немедленно!

— Вот сейчас закончу и слезу.

— Чем ты там вообще занимаешься?

— Трубу чищу, — я пожала плечами и снова принялась шуровать ершиком в дымоходе. Сажа осыпалась с легким шорохом, еще чуть-чуть и все будет готово. Но Вадим рявкнул снизу:

— Слезай! Надо было вызвать мастеров! Аты дурью маешься!

Вытащив ершик, я сбросила его на траву, с удовольствием наблюдая за великолепным скачком Вадима вбок. Муж вышел из дома в легком спортивном костюме с лампасами на штанах и с молнией на куртке. Надо сказать, смотрелся он очень и даже очень! Я покраснела снова, подумав о том, какой все-таки он интересный мужчина, но тут же одернула себя. Не о том думаешь, Васса! Сейчас достанется от этого интересного мужчины на орехи…

Неловко слезла с лестницы. Будто вмиг растеряла ловкость и навыки, только Вадим появился. Ох, надо что-то с этим делать… Встала перед мужем растерянной, виноватой девочкой, а он покачал головой:

— Нуты даешь! Куда полезла? Не хватало еще переломать руки-ноги…

— Да я осторожно, — попыталась оправдаться, но Вадим просто взял меня за локоть и повел к дому:

— Иди прими душ и переоденься. Шашлыки уже на углях, я вообще должен за ними следить, а вместо этого тебя с крыши снимаю.

Будто тятя на меня заругался… Так же добродушно заворчал, притворно сердясь. И я улыбнулась, опустив лицо, чтобы Вадим не заметил.

У беседки вовсю дымился мангал. Запах жареного мяса тревожил ноздри даже в доме. Когда я принимала душ, переодевалась, заплетала косу, все время слышала аромат шашлыка, и мне казалось, что сегодня праздник. Дома только по праздникам кололи свинью. Целый день чистили, резали мясо, солили, коптили, а потом праздновали. То рождение ребенка, то Троицу, а когда и поминки помогали справлять. А тут… Захотел шашлыков — взял мясо и пожарил. Захотел устроить праздник — взял бутылку вина и позвал друзей… Другая жизнь, другие мысли, другие мечты…

Вадим кивнул мне почти весело:

— Давай, я тут притащил, что нашел в холодильнике.

— Налить вина, Васса? — раздалось из плетеного кресла под кустом давно отцветшей сирени.

Я непроизвольно вздохнула. Леня щурил глаза, глядя на меня почти как кот на воробья. До дрожи!

Кивнув ему, я подошла к столу. Миска, тарелки, острый даже на вид нож, огромная деревянная доска. Помидорки, огурчики… Просто весенний салат? Скучно. Что тут еще есть? Капуста какая-то странная, я такой не видела еще. Перец, соль, бутылочки с соусами разных цветов…

— Вы любите острое? — спросила я у Вадима. Тот перевернул несколько шампуров с мясом и усмехнулся:

— А как же!

Ну вот и хорошо. Побалую, значит, мамиными битыми огурцами.

— Держи, — Ленина рука поставила передо мной пузатый бокал, наполовину полный рубинового вина.