Серая мать

– Вода дальше, вода там, – неохотно отвлекся от грибов Толенька. – Покажу, будете сами ее набирать, все сами, иначе пропадете. Собирай, собирай, вот сюда тоже клади! – Толенька сунул в руки вконец растерявшемуся Хлопочкину свою видавшую виды сумку. – Толенька воду покажет и вернется. Больше никуда не ходи, тут собирай, больше никуда! – Заметив, как переглянулись Олеся и Семен, он махнул рукой в сторону какого-то столбика, торчавшего в отдалении из земли: – Вот вода, близко совсем, совсем рядом! Днем не опасно, днем можно…

– Остаться с вами? – на всякий случай предложила Олеся Виктору Ивановичу.

Тот мгновение помялся, а потом ответил:

– Ничего, идите, я тут… Идите, недалеко вроде.

Напоследок ободряюще улыбнувшись ему (вышло скомканно и фальшиво), Олеся зашагала к столбику следом за Толенькой и Семеном. Столбик оказался водяной колонкой, старой и заржавленной. Последний раз Олеся видела такую в детстве.

– Нажми-ка, Толенька вымоется, – по-хозяйски распорядился тощий человечек, стаскивая с плеча вторую сумку с бутылками.

Натянув на кулак рукав куртки, Олеся надавила на ржавый рычаг. Тот неохотно, со скрежетом поддался, из колонки потекла тонкая струйка воды. Толенька тут же подставил руки и принялся тереть их друг о друга, по обыкновению торопливо. Затем поплескал водой в лицо, растирая впалые щеки, и в итоге целиком сунул под воду свою голую черепушку.

– Вот так, вот так… – отфыркивался он при этом и одновременно вытаскивал из сумки первую из двух бутылок.

Когда обе бутылки были наполнены, Олеся подставила свое ведерко. Вода, случайно плеснувшая на руку, оказалась обжигающе-ледяной. Зато серой взвеси в ней не было. «Настоящая», – отчего-то подумалось Олесе. Семен, теперь державший рычаг вместо нее, пододвинул поближе большое Ангелинино ведро.

– Сюда не хватит, – уверенно заявил Толенька, бросая нетерпеливые взгляды в сторону развалин.

– В смысле – не хватит? – глянул на него Семен.

– Воды не хватит, вода кончится, – скороговоркой пояснил их провожатый. – Она иногда есть, иногда нет. Сейчас есть, хорошо, удачно вас Толенька привел, а скоро может и не стать. Да человеку много и не надо, человек выживет… Спасся и живет… Вы наливайте, наливайте, а Толеньке собирать надо!

С этими словами он закинул за спину сумку с наполненными бутылками и поскакал обратно к Хлопочкину, медленно ползающему на карачках вдоль полуразвалившейся стены.

Наполнив Олесино ведро, Семен подставил большое, снова скрипнул рычагом.

– Твою мать! – выругался он, когда через пару минут вода действительно иссякла. Яростные нажатия на рычаг ни к чему не привели. Семен занес кулак, собираясь треснуть по колонке, но Олеся перехватила его руку.

– Семен… – Она внимательно всмотрелась в его лицо, опасаясь наткнуться на знакомый бессмысленный взгляд. Глаза Семена оставались ясными.

– Извини, – он разжал кулак и вздохнул. – Я думал, тут будет нормальный родник или еще что-то, а это… – Он покосился на колонку и потер пятерней растрепанный затылок.

Когда Семен опустил руку, на ладони осталось несколько темных волосков.

– Сто лет не причесывался, – пробормотал он, стряхивая волосы с руки.

Выждав немного, попробовали еще раз. Бесполезно. Вода больше не шла.

Пора было возвращаться к Толеньке и Хлопочкину. Напоследок Олеся еще раз огляделась вокруг, придавленная серой чуждостью пейзажа. Впереди, за широкой полосой голой бесплодной земли (где в нормальном мире должны были быть дорога и новостройки), высились едва различимые в тумане корпуса следующих «домов» – высокие каменистые монолиты без подъездов и окон.

С той стороны к ним приближалось ярко-красное пятно, хорошо заметное на сером фоне.

– Это не наша соседка? – приглядевшись, спросила Олеся. – Из двадцать первой?

– Похожа, – согласился Семен.

Женщина в красном шла прямиком к ним. Одна, без ребенка. Босые ступни с неразличимым теперь педикюром до щиколоток покрывала грязь, голые ноги были сплошь в ссадинах и кровоподтеках. Колыхающаяся вокруг бедер алая сорочка надорвалась по краю подола, распахнутый плащ покрывала пыль.

– Здравствуйте!

На приветствие Олеси женщина в красном ничего не ответила. Ее лицо, обрамленное растрепанными космами и перемазанное то ли растекшейся косметикой, то ли просто грязью, оставалось спокойным. Затуманенные карие глаза глядели мимо, на губах играла безмятежная улыбка, абсолютно не соответствующая плачевному облику.

– Что с вами? Где вы были? – спросила Олеся. Правая ладонь снова коснулась кармана с ножом. Женщина вряд ли представляла опасность (скорее, сама нуждалась в помощи), но Олеся уже знала, что означает этот отсутствующий сомнамбулический взгляд. В голове соседки хозяйничало нечто иное. Некто иной.

– Эй, вы меня слышите? – погромче позвала Олеся, надеясь, что обитательница двадцать первой квартиры вернется к реальности.