Серая хризантема

— Никаких переговоров с этими тварями, — с деланным хладнокровием продолжал Пирсон. — Эти гориллы разумны ровно настолько, чтобы половчее перегрызть нам глотку. Они — слепое орудие в руках Природы. И существовать будут лишь до той минуты, пока не укокошат на этой планете последнего человека. Потом вымрут и уступят место какому-то другому виду. Камерунская горилла для человечества то же самое, что для нее самой вирус «Проказы-бис». С ними надо не дискутировать, а истреблять, пока этих бестий на планете не так уж много! Природа мстит нам, Кнутсон! Это — Природа!..

В открытое окошко трейлера влетела бамбуковая палка. Она ударила женщину в плечо и упала на стол.

— Что за дурацкие штучки! — сморщилась Эльза, потирая ушиб. Кнутсон потянулся к палке. В тот момент, когда его пальцы коснулись гладкого бамбука, из отверстия в ней высунулась острая змеиная головка с блуждающим язычком. Швед тихо охнул, отдергивая укушенную руку.

Эдвард и Эльза с недоумением смотрели на обреченного. Тело профессора еще не успело осесть на пол, а из бамбуковой трубки, шипя, уже выползали одна за другой пестрые змейки маабу. Значит, слухи о их странной дружбе с обезьянами были верны.

Пирсон снял со стены мачете, разрубил одну из змей и уже поднял клинок над другой, как дверь трейлера с грохотом слетела с петель и на пороге вырос квадратный силуэт гориллы. Бэби бросился на обезьяну и отлетел в угол под ударом мощной лапы. Но этой секундной отсрочки хватило Пирсону, чтобы вытащить револьвер.

Эдвард никогда не был хорошим стрелком, да и очки его лежали сейчас на столе, среди шипящих змеек. Он стрелял чудовищу в грудь, а попал в переносицу. Горилла беззвучно рухнула во тьму, уже пронизанную вспышками выстрелов и человеческими воплями.

В окне показалась еще одна обезьяна. Угрюмым взглядом окинула она внутренности вагончика и сунула внутрь трубку духового ружья, выцеливая женщину. Пирсон трижды выстрелил горилле в морду. Рев — и обезьяна исчезла. Тростниковая трубка духового ружья осталась лежать на подоконнике.

— Надо бежать, спасаться! — Эдвард лихорадочно перезаряжал оружие. Краем глаза он увидел, как Эльза бросилась к выходу, крикнул ей вслед, пытаясь удержать. Но было уже поздно. Откуда-то сверху, с крыши вагончика, протянулась огромная обезьянья рука, вся в клочьях отставшего мяса, схватила Эльзу за голову. И вот уже в дверном проеме качаются только ее ноги и подол зеленой юбки.

Пирсон подскочил к двери и выпустил всю обойму в потолок. Тело женщины тряпичной куклой упало к порогу. Потом ее накрыла рухнувшая с крыши туша обезьяны.

Что-то живое ткнуло Эдварда под колени. Бэби. Контуженный, окровавленный, но — живой. Пирсон отбросил бесполезный уже револьвер и, сжав в кулаке рукоятку мачете, вторую руку положил на голову пса. В эту минуту он чувствовал себя сильнее всех чудовищ Вселенной…

Воспоминания Пирсона оборвал звук пистолетного выстрела, потом раздались звон будильника и хриплый вопль:

— Карраул! Чаррлея не коррмят!

«Проснулся, — подумал Эдвард, — теперь всю ночь горланить будет!»

— Эй, Бэби!..

Цокая когтями, пришел пес.

— Мы с тобой Чарли покормить забыли. Выпусти его!

Пес ушел и через минуту вернулся с попугаем на спине. Хозяин снял птицу с подрагивающей собачьей шкуры и посадил ее на тумбочку возле дивана.

— На вот… орешков.

Поев, попугай вспорхнул на спинку дивана, притих.

К сообщению о том, что в Камеруне перебили обезьян, человечество отнеслось неоднозначно. Одним было наплевать на трагедию, произошедшую в далеком африканском государстве, у других людей сообщение о говорящих обезьянах вызвало только любопытство. Но много нашлось и таких, кто воспринял весть об истреблении камерунской гориллы как потерянный шанс установить контакт с братьями по разуму. С этими Пирсону было особенно тяжело.

А в штаб-квартире «Альфы» все еще жили и медленно умирали четыре зараженные «Проказой-бис» гориллы.

Все три месяца, до смерти последней обезьяны, Пирсон пунктуально вел протоколы допросов. Результаты были для многих неожиданные: обезьяны с каждым днем теряли разум. В конце концов, сохранив еще способность пробормотать две-три бессвязные фразы, они больше ничем другим не отличались от обычных четвероруких приматов.

Сынок, ты был лучше меня!

Надпись на надгробной плите Джона Пирсона.

Через год разразилась трагедия на острове Корсика. Пирсон прочитал в газетах о сенсационном открытии археологов. Раскапывая какие-то развалины в безлюдных горах острова, они наткнулись на поселение совершенно иного рода.

«Разумные сурки! Господи! Дожили!» — разнеслось по всему миру. Сотни ученых из разных стран изъявили желание помочь контакту с добродушными грызунами.

Уже на следующий день Эдвард Пирсон во главе небольшой группы вылетел на родину Бонапарта.

Сыну Эдварда, Джону Пирсону, исполнился в ту пору двадцать один год. Молодой биолог, выпускник Говардского университета, оказался на Корсике раньше своего отца. А Эдварда известие о той бойне на острове застало еще на борту «боинга»…