Сэр Невпопад из Ниоткуда

– Ты очень верно это заметил! – с чувством произнёс король. – Морнингстар... вот что: получишь новое назначение и после этого лишний год прослужишь оруженосцем. Потренируй заодно свою наблюдательность.

– Слушаюсь, ваше величество, – кисло промямлил Морнингстар.

Конечно, перспектива быть произведённым в рыцари на целый год позднее тех, с кем он вместе начинал службу при дворе, его совсем не вдохновляла. С другой стороны, Булат не мог не осознавать, что отделался ещё сравнительно легко: по подозрению в измене Рунсибел запросто мог приказать его немедленно обезглавить.

Весь вечер он меня старательно избегал. Да и мне было не до него: мы собирались отправиться в путь рано поутру, надо было успеть собраться, позаботиться о лошадях, да и выспаться как следует тоже не мешало. Но перед самым отправлением Булат таки набрался храбрости, смирил свою гордыню и подошёл ко мне:

– Невпопад... право, не знаю, что и сказать.

– Прежде тебя это не останавливало.

Он сдвинул брови и собрался было ответить в обычной своей манере, но спохватился, вспомнив, с кем говорит. А заодно ему, возможно, пришло на ум, что лишь благодаря мне он по-прежнему может говорить, дышать и двигаться.

– Ладно, что уж там... – Он вздохнул. – Признаю, я это заслужил. – Голос красавчика снова стал модулировать так, будто он песню пел. – Ты меня здорово выручил... Я не могу этого не признать... Только не понимаю почему. Что тебя заставило выгородить меня перед его величеством?

– Я тоже в своё время не понял, почему ты решил меня предупредить насчёт принцессы. Знаешь, я успел не раз убедиться, Морнингстар, что друг может навредить, а враг – оказать услугу. Каждый преследует свои цели, только и всего.

Он испытующе посмотрел на меня, огляделся, чтобы убедиться, что нас не подслушивают, придвинулся поближе и тихо спросил:

– Что тебе нужно?

– То есть как это – что?

– Ты меня прекрасно понял.

– Представь себе, нет.

Красавчик Булат снова вздохнул:

– После всего, что между нами происходило, Невпопад, я не сомневаюсь, что ты оказал мне услугу в расчёте что-то получить взамен. Так чего ты хочешь?

Помолчав, я ответил:

– Знания.

– Что? – Морнингстар никак не ожидал от меня подобного ответа. – И о чём же тебе угодно узнать?

– Не мне. Я хочу, чтобы ты усвоил раз и навсегда: я тебя держал за яйца и мог их запросто оторвать, но не сделал этого. И в любой момент, когда мне этого захочется, снова смогу тебя за них ухватить. Пусть это знание послужит тебе на пользу, Булат. Я желаю, чтобы ты засыпал с этой мыслью и чтобы рано поутру она первая приходила тебе в голову.

И я улыбнулся ему, вложив в улыбку всё своё презрение. И нарочно отвернулся, чтобы не видеть, какое выражение приняло его красивое, породистое лицо. Возможно, куда менее живописное, чем нарисовало моё воображение.

Не прошло и часа, как мы выехали из ворот крепости, держа путь в Истерию. Отряд наш был довольно малочислен. Мне была оказана великая честь: я ехал поблизости от его величества. Рунсибел лично на этом настоял. А Энтипи держалась сбоку от меня. Или я от неё, это уж как поглядеть. Время от времени я оборачивался назад и всякий раз при этом ловил на себе почтительные, завистливые или даже боязливые взоры кого-нибудь из рыцарей, оруженосцев или простых солдат, составлявших наш эскорт. Я очень хорошо понимал чувства всех этих людей. Ведь моё низкое происхождение ни для кого при дворе не было секретом. И то, что не кто иной, как сам король Рунсибел, несмотря на это, приблизил меня к своей особе, возможно, перевернуло все их привычные представления о жизни. Невозможное вдруг на их глазах сделалось осуществимым, реальное – призрачным. Тут было от чего впасть в изумление и растерянность. Выходило, что я единым махом преодолел несколько длиннющих маршей социальной лестницы, и теперь всем высокородным воинам приходилось со мной считаться. С тем, кого большинство из них прежде просто не замечали, даже кивка не удостаивали, встретив у конюшен или в Истерийской крепости.

Но не одна только благосклонность короля была причиной перемен в отношении ко мне окружающих – принцесса всё более явно выражала своё расположение к моей скромной персоне, что также не могло укрыться от взоров рыцарей и оруженосцев. Энтипи мало того что на всём пути держалась рядом со мной, так вдобавок почти не выпускала мою руку из своей и всё время что-то мне говорила, перегнувшись через седло. Её речи, надо признаться, очень меня забавляли. Энтипи в основном перемывала кости нашим спутникам, тем, кто скромно держался позади. В каждом из рыцарей и оруженосцев она подмечала что-нибудь забавное и о каждом отпускала довольно резкие и неизменно остроумные замечания. Я то и дело со смеху покатывался.

Поверьте, невозможно было удержаться от улыбки, слыша, к примеру, подобные её слова: