Сэр Невпопад из Ниоткуда

– Как и любовь, когда на уме – воровство и убийство. Ведь ты в добавление к тому, что ограбила нас с Маделайн, ещё и убить меня хотела. Но я тогда остался жив, так что и ты теперь тоже, уверен, не умрёшь.

Астел досадливо поморщилась, но ничего на это не ответила. Помедлив, она повернулась и зашагала вперёд по нескончаемому коридору. Я заторопился следом. Но на сей раз уже не плёлся позади неё, а, нагнав, пристроился рядом. Вдруг ей пришло бы в голову сбежать? Я и этого не мог исключить.

– А знаешь, – проговорила она мягко и вкрадчиво, – я ведь время от времени тебя вспоминала. Поверь, Невпопад, я не со зла тогда так поступила. От безысходности.

– Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом, – буркнул я, нимало не тронутый ни её словами, ни тоном, каким она их произнесла.

– Видишь ли... я никогда не желала тебе зла. Да-да! И вдобавок всё было несколько иначе, чем ты привык думать...

– Да неужто?

– Когда мы с тобой... Когда мы занимались любовью... Это был искренний порыв, всё вышло спонтанно... И только когда я увидела твои деньги, то просто не смогла противиться искушению. Поддалась минутной слабости... Я ведь всего лишь слабая женщина, Невпопад!

– Да ну? – хмыкнул я. – Конечно же, ты не воровка и не убийца, а просто слабая женщина... Как это я раньше не догадался! Знаешь, дорогая, любой из самых закоренелых злодеев-висельников мог бы с полным на то основанием повторить твои слова, имея в виду себя самого: «Я не потому убил, ограбил, изнасиловал, что таким уж злодеем уродился, просто не мог противиться искушению по слабости своего характера».

– Но ведь то, что я тебе сказала, – чистая правда, – запротестовала она, кокетливо хлопая ресницами.

– Астел, – с сердцем воскликнул я, – похоже, ты просто перестала различать правду и ложь!

– А ты, выходит, безошибочно чувствуешь между ними разницу? – сощурилась она.

– Ещё бы! Тем и жив до сих пор.

Остальной путь до покоев графини Пенсне мы проделали в молчании.

* * *

Энтипи, ожидавшая меня у столика с закусками, как я ей и велел, встретила моё появление вопросительным взглядом.

– Всё. Уходим, – прошептал я ей, как только приблизился на достаточное расстояние, чтобы никто, кроме неё одной, не мог нас услышать. – Уходим немедленно!

– Но пир ещё не кончился, – запротестовала она. – Нам не заплатят наши...

– К чёрту соверены! – сердито прошипел я. – Надо поживей уносить отсюда ноги! Поверьте, я знаю, что делаю.

Тут взгляд её переместился с моего лица вниз, и, проследив за ним, я к досаде своей обнаружил, что мешочек с драгоценностями Астел, упрятанный в самое сокровенное и, как мне казалось, надёжное место – в облегающие тонкие панталоны, образует довольно заметную выпуклость... Принцесса выразительно подняла брови.

– Драгоценности, – пояснил я, понизив голос, насколько это было возможно.

– Вы такого высокого мнения о...

– Да нет же! – вспыхнул я. – Настоящие! Золото, камни. – Оглядевшись по сторонам, я осторожно переместил мешочек так, чтобы он как можно меньше выдавался вперёд.

Только это и убедило Энтипи, что я правду ей сказал. Побледнев, она прошептала:

– Боже, вы их украли!

– Нет. Это старый долг. Идёмте же!

Энтипи ничего не поняла, да в этом и не было необходимости. Банкет продолжался. Гости и слуги сновали туда-сюда по огромному залу, и нашего ухода никто не заметил. Я старался двигаться со всей возможной осторожностью, чтобы монеты и побрякушки, которые я попрятал кроме упомянутого места куда только мог – в карманы, за подкладку камзола, в тайник, помещавшийся в посохе, – паче чаяния, не звякнули друг о друга при каком-нибудь моём резком движении.

Выйдя из зала, преследуемые звуками продолжавшегося веселья, мы крадучись устремились к выходу для челяди. Нам предстояло преодолеть широкую винтовую лестницу, просторный холл, короткий коридор, а после – дверь, за которой царили тьма и тишина. Там мы были бы уже в безопасности. Мы спустились с лестницы, и, окинув взглядом огромный пустой холл, я в который уже раз мысленно помянул недобрым словом свою хромую ногу. Насколько быстрей мы пересекли бы это бесконечное пространство, кабы не она! Мне не терпелось как можно скорей выбраться из проклятого замка, оседлать нашего конька и мчаться из резиденции Шенка во весь опор до самого трактира. Но главное – успеть улизнуть из логова диктатора, крадучись проскользнуть по короткому коридору, примыкавшему к холлу, пока кто-нибудь нас не окликнул свирепым голосом: «Эй, вы!» Что сразу же и случилось. Мы с Энтипи застыли на месте. Голос этот я мгновенно узнал. Чёртов дворецкий. А ведь мы были всего в каких-нибудь десяти футах от заветной двери, от свободы! Мы не успели ещё опомниться от ужаса и неожиданности, как этот сукин сын мерзким голосом прибавил:

– Вот ведь негодники, милорд! Глядите-ка, улизнуть хотели! Не иначе как что-нибудь стащили!

– Слуга! – пророкотал грозный, вибрирующий голос, и я тотчас же понял, что теперь нас уже ничто не спасёт. Мы с принцессой покойники. Потому как голос принадлежал самому Шенку.