Сентябрь

- Повод и не был нужен, - продолжил излагать Кудряш, не обращая внимания на то, что Вагнер его не слушает. – Сам знаешь. Чехи и словаки повода не дали, цацкались с венгерским мень­шинством. А венгров пришла защищать финская армия. Располагается она там до настояще­го време­ни; вскоре в ее состав войдут все финны. Эх, да на кой ляд я тебе все это говорю…

Вагнер покачал головой. Выходит, он все-таки слушал.

- Тут ебнуло, и я стал тем, кем и являюсь. Пережил, что меня самого удивляет. А потом открыл в себе талант. Истинное призвание. Немного, как ты. Вот только я не притворяюсь. Люблю быть тем, кто я есть, а не улыбающимся перцем в галстучке, который плющится перед каждым. Я уже не впариваю людям дерьмо, я и не должен. Заплатил я за это много, хотя бы собственными яйцами, превратившимися в сморщенные изюмины. Русские никогда чистых боеголовок не дела­ли. Только, курва, не жалею. И знаешь что? Хотя это и смешно звучит: я, курва, честен.

Он искоса поглядел на собеседника. Вагнер не рассмеялся. Он слушал.

- А в остальном… нет никакой перспективы. Мы сами стерли себя с карты будущего мира. Знаю, что сам к этому рук не приложил… Или, все же, приложил? Они направлялись на Вильно, на Львов, одураченные сопляки, как уже много раз в истории, а я… Я продавал никому не нужную хрень, и мне с этим было хорошо. И я никогда не узнаю… Ты точно такой же, делаешь то, что счи­таешь пра­вильным. Не позволяешь, чтобы сукины сыны до конца выиграли. Только ты проигра­ешь, сволочей больше. Ты прячешься за своим ханжеством, за принципами, которые сам же и при­думал. А ведь тебе важно то же самое, чтобы сволочи не оказались сверху. И любишь себя такого, какой есть.

Кудряш откашлялся. У него пересохло в горле.

- Эй, это что такое! – хрипло заорал он, красноречиво показывая на пустой стакан.

Прежде чем появился перепуганный хозяин с подносом, оба молчали, не глядя друг другу в глаза. Наконец Кудряш сделал глоток.

- Вот же урод, - буркнул он, немилосердно скривившись.

Вагнер не знал, что тот имеет в виду, пока не попробовал сам: самогон, окрашенный луко­вой шелухой.

- Думал, мы уже и не почувствуем, - контрабандист печально покачал головой. – Ну да лад­но, человек тоже хочет жить.

Он обреченно махнул рукой.

- Ладно, пускай радуется, что влил в нас эту гнусь…

Вагнер не отвечал. После третьего стакана ему было безразлично. Злило его лишь то, что в последнее время он все труднее пьянел. А уже давно он не желал того так сильно, как именно сего­дня.

Кудряш кивнул рукой телохранителю.

- Устрой-ка огурец… - коротко приказал он. – А еще лучше, пару…

Огурцы принес сам хозяин на подкашивающихся ногах. Целых три.

- Видал? – спросил Кудряш, когда владелец исчез. – Он уже знает, что мы знаем. И боится.

Он захихикал.

- О чем это я? А, уже вспомнил. Вот ты, великий защитник угнетенных за отдельную и очень дополнительную плату, что ты делаешь с такой кучей бабла? Тратишь на оснащение? Так ведь не столько же… Пьешь мало, по бабам не ходишь, хотя и можешь. Вот я не могу… Так на кой ляд тебе все эти бабки? В качестве оправдания того, что делаешь? Того, что любишь делать?... Нет, прошу прощения, по-настоящему извиняюсь… Ты не любишь, ты делаешь так, как правиль­но… Затем, что­бы сволочи не были сверху, по крайней мере, не задаром. Ты же ведь не счита­ешь, наверное, будто бы что-то меняет то, что делаешь ты и все тебе подобные, которых в последнее время наплодилось даже много; все вы, в камуфляже, с длинными волосами, мрачным взглядом и винтовками на спине. Это твои ученики, приятель, по крайней мере – последователи. И тут ты уже не отопрешься. Равно как от Белок, последних романтиков на свете…

Глазки контрабандиста злорадно заблестели.

- Потому что в этом затраханном мире только это и важно. Убивать сук, где только удастся. Все давным-давно решено без тебя. Ледник не остановишь, не подопрешь дрынами, но, возможно, кого-нибудь защитишь, не позволишь состояться совершенному уж блядству. Ведь как раз это тебе важно, а не будущее; будущего нет. Так что не прикрывайся принципами. Вот не будь, курва, таким Геральтом[5].

Кудряш глумливо рассмеялся.

- Видишь, я тоже кое-чего читал. Вот скажи, как тебе в голову пришла идея сделаться веджь­мином? Сам допер, или кто-то тебя так назвал? Да скажи, не стыдись…

Вагнер поглядел прямо в глаза… приятелю? Одному из немногих, которые еще ходили по это­му заебанному миру.

- Не сам.

Солгать он не мог.

Последний взгляд через прицел. Безголовое тело, высунувшийся из окна кабины, рыгаю­щий, куда только можно, водитель шведского большегруза. Беспорядочная беготня, очереди из ба­шенки брэдли в белый свет, как в копеечку. Во всяком случае, в совершенно не том направлении.

Закончилось. Завершилось нечто такое, ради чего он жил последние полгода. Осталась пусто­та.