Сент-Женевьев-де-Буа

Мягкий, желтоватый, словно топленое молоко свет ночника, разбавил сумрак комнаты и мать Софья огляделась вокруг, словно пытаясь лучше понять душу племянницы, разглядев как следует предметы, ее окружающие Поверх китайской ширмы, скрывающей за собой большой зеркальный туалет, уставленный множеством безделушек, склянок и флаконов, наброшено было, снятое с Ирэн в тот роковое утро, да так и не убранное прислугой вечернее платье, в котором встречала она новый год, Здесь же валялись атласные в тон платью вечерние туфельки расшитые бисером На туалетном столе лежали драгоценности, бывшие на ней в ту ночь и почему-то не тронутые грабителями Мать Софья задумчиво разглядывала их, беря в руки поочередно и испытывая при этом какую-то смутную, необъяснимую еще тревогу Блистательную красу Ирэн в новогоднюю ночь подчеркнуть призван был роскошный бриллиантовый гарнитур, состоящий из тяжелого струящегося гирляндой драгоценных камней колье, таких же серег, браслета и кольца Еще два кольца не относились к гарнитуру, но вполне гармонировали с ним И только диадема, темного старинного золота, напоминающая формой маленькую корону, сплошь усыпанную крупными и необычайно темными рубинами, в тщательно продуманный и безупречный, с точки зрения стиля, наряд Ирэн явно не вписывалась Тридцать с лишним лет мать Софья не носила ничего, кроме строгого одеяния монахини, но прежде, она, как и племянница, была блестящей светской красавицей, обладающей безупречным, отточенным поколениями вкусом Одного взгляда на вечерний наряд Ирэн и те драгоценности, которые подобраны были к нему, княжне Ольге было достаточно, чтобы безоговорочно решить — старинную диадему она сама никогда не надела бы в комплекте с ними Но столь же абсолютно была уверена она в том, что этого не сделала бы и ее племянница, молодая баронесса фон Паллен В мягком приглушенном свете ночника рубины в диадеме казались совсем черными и лишь когда, мать Софья, повернула украшение в руках так, что на него упал слабый луч света, они вдруг наполнились им и вспыхнули густым темно — красным мерцанием, словно ожили в них и затрепетали крупные капли запекшейся крови Дверь в комнату бесшумно отворилась, но и этого слабого звука достаточно было, чтобы мать Софья испуганно вздрогнула и едва не уронила диадему на ковер Боясь потревожить спящую, горничная знаками попросила ее выйти и в коридоре полушепотом испуганно сообщила:

— Они опять прибыли и настоятельно просят ваше сиятельство принять — Кто прибыл, говори толком?

— Господин Хныков, сказывают, судебный следователь Те, что были давече, утром — Господи, я же обещала, что пошлю за ним… Что же он? Ну, впрочем, проси Хныков снова, как и утром, возник на пороге гостиной с выражением крайней вины своей за новое не прошенное вторжение, но мать Софья, к которой с появлением постороннего человека снова вернулось холодное спокойствие и невозмутимость, сухо довольно прервала его извинения и попросила быстрее изложить дело — Дело, собственно, заключается в следующем Следствие имеет теперь основания полагать, что за несколько часов до прибытия домой, их сиятельства находились в доме некоего господина Рысева, известного некоторым образом сочинителя Имеется также предположение, что господин Рысев, и был один из тех двоих, что сопровождали их сиятельства по возвращении домой Так вот теперь, мы располагаем фотографическим портретом этого господина и нижайшая просьба моя заключается в том, чтобы когда ее сиятельство баронесса фон Паллен, придет окончательно в себя…