Сент-Женевьев-де-Буа

Дмитрий Поляков и Беслан Шахсаидов — объединенные усилия

Вечером следующего дня на даче, более, впрочем, напоминающей старинную барскую усадьбу, хотя и построена она была, судя по всему, несколько лет назад — но такова, очевидно, была воля хозяина или фантазия архитектора, а быть может и то, и другое, счастливо обретшее друг друга, собралось несколько человек Хозяин дачи — крупный российский предприниматель — Дмитрий Поляков, его друг — парижанин и русский князь Микаэль Куракин, известный российский тележурналист Алексей Артемьев, странная немного женщина — Татьяна Гинзбург, физик — по первому и психолог — по второму образованию, занявшаяся в итоге ни первым и ни вторым, а вовсе небывалым для России делом — изучением пара — нормальных явлений, и помощник хозяина дома — Дмитрий Ковалевский, « человек-канцелярия» по меткому весьма определению князя Куракина.

Таков был круг гостей большой и уютной дачи. Да, собственно, это были и не гости — скорее эти люди собрались, чтобы подвести итог странного довольно, если смотреть со стороны, расследования, к которому каждый из них был в разной степени, по разным основаниям, и преследуя разные цели, но причастен.

В круглом зале гостиной с колоннами и большими в два просвета окнами, красиво задрапированными серебристым шелком, было довольно прохладно — окна были открыты и поток воздуха, струящегося снаружи уже наполнился холодным дыханием наступающей ночи Хозяин велел разжечь камин — закрывать окна не хотелось уж очень сладок был после городского удушья аромат цветущих розовых кустов, свежей зеленой травы и вековых сосен, шелестящих своими кронами где-то в вышине, сокрытой уже ночным мраком.

Они сидели вокруг тяжелого старинного стола на вычурных резных ножках-лапах в глубоких креслах, оббитых тем же пестрым неброским шелком, что и стены гостиной над полированными панелями темного дуба. Тяжелая массивная старинного хрусталя с бронзой люстра, свисающая с темного обшитого тем же благородным дубом потолка, была потушена — то, о чем говорили за столом мало сочеталось с ярким парадным светом Гораздо уместнее были свечи — они и горели — в высоких серебряных канделябрах по обе стороны стола.

— Картина, стало быть, складывается такая — речь держал Поляков. На правах хозяина дома он подводил итоги всего, что было сказано этим вечером в гостиной — некто, господин Рысев, прошу особо отметить — Андрей Валентинович, модный петербургский сочинитель и одновременно — человек крайне сомнительной, чтобы не сказать больше репутации, вызывающий пристальное внимание криминальной полиции, в роковую во всех отношениях ночь наступления 1917 года становится участником, а быть может и организатором страшного преступления — убийства и ограбления баронессы фон Паллен. Самое страшное в этой кровавой истории однако заключается не в самом его факте и не в том даже, как зверски оно было совершено, а в том, что соучастниками его стали дети несчастной баронессы — брат и сестра фон Паллены. Ирина и Степан. Оба жестоко и немедленно наказаны за это — Степан убит неизвестно кем, а Ирина лишилась рассудка. Рысев и еще один его возможный сообщник скрылись. В начавшейся смуте расследование практически сходит на нет.

Сумасшедшую Ирэн увозит из Петербурга единственная близкая родственница — сестра убитой баронессы — княжна Ольга Долгорукая, много лет назад ушедшая в монастырь и принявшая имя матери Софьи. Увозит в свою обитель, на юг России.

Здесь кончается первое действие нашей истории. Скорее, впрочем, драмы.