Сэнсэй I

Выйдя на сцену, Виталий Яковлевич обвёл толпу своим «магическим взглядом» и начал свою лекцию. Битых сорок минут он рассказывал почти о том же, что и тогда в спортзале, с той лишь разницей, что теперь он не вешал на себя ложки и его речь была насыщена всякими непонятными эзотерическими и медицинскими терминами. Утверждающе размахивая руками, он ходил по сцене, гордо выпятив грудь. И наконец закончив, он попросил подойти к сцене людей, страдающих заболеваниями, которые были им перечислены. А перечислил он, как мне показалось, почти все заболевания из «Справочника фельдшера», который имелся у нас дома, причём в таком же алфавитном порядке.

К сцене вышло человек пятнадцать. Кто говорил, что у него больное сердце, кто-то – что сильно болит желудок, у другого давление скакало, у бабульки какой-то трофические язвы на ногах гноились. Вышла и наша женщина с ребёнком. Николай Андреевич тогда посетовал по этому поводу, что люди в горе готовы поверить во всякую чепуху, надеясь неизвестно на что.

И когда все желающие собрались у сцены, Виталий Яковлевич начал сверху усиленно размахивать руками и нести всякую чушь «космическо-флюидного» характера. И вот тут я, к своему великому удивлению, почувствовала, что мой «цветок лотоса» снова стал сильно вибрировать. Я смотрела на сцену и не могла понять, неужели весь этот бред Виталия Яковлевича вызвал во мне эту приливную волну. Сосредоточившись, я почувствовала, что вся эта вибрация исходила не со сцены, а откуда-то сзади, с правой стороны. Это было ещё более странным, поскольку Сэнсэй садился сзади по левую сторону от меня. Я оглянулась, но Сэнсэя на месте не оказалось. Тогда я оглянулась в другую сторону, туда, где предположительно, по моим ощущениям, находился источник. Далеко в углу, в самом конце пустых рядов я увидела сидящего Сэнсэя, который сосредоточенно всматривался в людей, стоящих возле сцены. С каждой секундой я чувствовала, что этот поток увеличивается в силе. По моему телу уже разливалась волна приятных ощущений. Но поток всё нарастал.

В словесном излиянии Виталия Яковлевича настала некая пауза. И в этот момент тот слепой малыш негромко, но отчётливо произнёс: «Мама!» Женщина залилась слезами, крепко обняв своего сына. Она привлекла всеобщее внимание. И тут начался целый ажиотаж. Какая-то женщина говорила, что у неё прошла головная боль, у мужика перестал болеть желудок. Но больше всех орала писклявым голосом бабка, что её трофические язвы стали подсыхать прямо на глазах. Причём, видимо не веря сама себе, она пыталась показать это первому попавшемуся человеку. Многие люди в зале повставали с мест и побежали к сцене. Виталий Яковлевич даже сам опешил от посыпавшихся со всех сторон благодарностей, просьб о помощи себе и своим близким. Тем временем Сэнсэй занял своё место в зале.

Молодая мама, прижимая к груди ребёнка и рыдая навзрыд, никак не могла выйти из толпы, поскольку началась обычная давка и на неё уже никто не обращал внимания. Николай Андреевич поспешил ей на помощь. Выбравшись на воздух из кинотеатра, мы усадили женщину на скамейку. Николай Андреевич принялся её успокаивать. Малыш сидел рядом с ней и, слыша плач матери, сам стал кривить личико в каких-то своих переживаниях. Сэнсэй присел на корточки напротив него и ласково погладил по голове, что-то тихо приговаривая себе под нос. Ребёнок успокоился и начал прислушиваться. Потом как-то часто захлопал своими длинными ресничками… И тут малыш, как мне показалось, целенаправленно взглянул на часы, которые поблёскивали на руке Сэнсэя, когда тот его гладил. Мальчик, поймав руку Сэнсэя, вцепился ручонками в часы, пытаясь их стянуть. Вопросительно посмотрев в глаза Сэнсэю, он произнёс короткое, но достаточно ёмкое слово:

– Дать!

От всего увиденного мама малыша упала в обморок. Пока Николай Андреевич вместе с ребятами пытались привести её в чувство, Сэнсэй снял свои часы и отдал их малышу, с улыбкой сказав при этом:

– На, малыш, держи на память.

Тот, счастливо улыбаясь, стал возиться с ними, рассматривая и проверяя на прочность… Когда женщина пришла в чувство, она ещё долго не могла поверить, что её сын прозрел. Она давала ему всё, что у неё было в сумочке, и тот с видимым удовольствием рассматривал, превращая тут же предметы в импровизированные игрушки. Достаточно убедившись в отсутствии слепоты у сына, женщина на радостях схватила его в охапку и, поблагодарив Николая Андреевича и всех нас за оказанную помощь, побежала в свой корпус сообщить эту новость мужу.

На обратном пути в наш лагерь Николай Андреевич не переставал удивляться:

– Как же этот Виталий Яковлевич смог своей болтовнёй пробудить в людях столько веры, чтобы достичь такого терапевтического эффекта! Ведь я своими собственными глазами видел, что мальчик был слепой. Ладно, другие может быть были подставные лица. Но этот случай просто не укладывается в моей голове!

Я посмотрела на Сэнсэя. Мне любопытно было, что же он ему ответит. А Сэнсэй лишь полушутя-полусерьёзно произнёс: