Так продолжалось до того момента, когда я, наконец, втянулся в работу сенатора и стал способен замечать вокруг себя что-то ещё. Стыдно было признаться в этом даже себе, но быть Падме начинало нравиться мне всё больше и больше. Ну, за исключением некоторых физиологических неудобств, к которым я понемногу привыкал. Тело молодой женщины было таким лёгким, подвижным, гибким - просто восторг. Я уже пару раз убедился в этом на тренировках. Как известно, кандидатки на пост королевы и должности фрейлин на Набу обязательно проходят военную подготовку. Чтобы не терять навыков, Падме с помощницами не реже одного раза в галактическую неделю летали на ближайший полигон пострелять и побегать на полосе препятствий. Ну, и спарринг, конечно, без оглядки на то, кто начальник, а кто помощница. Пытаясь блокировать соперницу или, наоборот, выскользнуть из захвата, мы проделывали такие акробатические трюки, о каких в неуклюжем мужском теле я и мечтать не мог. В поединках с Дорме мы были примерно на равных, Сабе я проигрывал чаще. Ничего, зато есть, к чему стремиться. Надо, пожалуй, тренироваться активнее, в ближайших событиях мне физическая форма пригодится не раз... А какое удовольствие было после полигона, ну, или просто в конце нудного дня в сенате, вернуться к себе, включить душ и вволю понежиться под его струями! После чего забраться в тёплую ванну и полежать, блаженствуя, часик. Ещё мне очень нравилось, как звучит мой голос: одно дело слышать его со стороны, и совсем другое - "от первого лица". Купаясь или переодеваясь, я часто напевал что-нибудь себе под нос, но старался, чтобы не слышали девчонки, они же обязательно спросят, что за песни и на каком языке, как тогда прикажете выкручиваться?
-- Я так рада, что ты, наконец, пришла в себя, -- призналась как-то вечером Дорме. -- Больно было смотреть на тебя в таком развинченном состоянии. Я уж думала, придётся к врачам обращаться.
-- А уж как я рада, что справилась! -- улыбнулся я в ответ. -- И что врачи не понадобились, тоже.