Съемочная площадка

— Я знаю: Баффи не верит, но это правда. Мы не были настоящими любовниками. Мне приходилось спать с Поли, только когда он меня принуждал. Когда был пьян и заставлял меня… когда я не могла отказать ему, опасаясь, что он что-нибудь выкинет… Никогда я не спала с ним по собственному желанию, рассказывала она Тодду даже с некоторой гордостью в голосе.

Во мне снова закипела ярость. Чем, черт возьми, она так гордится! Что Поли мертв и что ни разу при его жизни она, ее величество, не отдалась ему не то чтобы даже по любви, а просто из-за хорошего отношения к нему!

Мне стало дурно. Тодд был прав. Нам не следовало приезжать. Она не заслуживала никакого участия. Я поднялась. Подождала, пока поднимется Тодд. Он последовал моему примеру, однако не без колебаний. Он оглянулся на Сюзанну, и его лицо ясно говорило: прежде чем уйти, мы должны быть уверены в том, что поступаем правильно.

В глазах Сюзанны появилась паника, когда она поняла, что мы собираемся оставить ее. Она быстро встала и подошла ко мне с протянутыми руками, с мольбой на лице. Вдруг она оступилась и упала.

— Баффи! — заплакала она, стоя на коленях и цепляясь за мое платье. — Ты не можешь бросить меня сейчас. У меня больше никого нет. Даже Уэс предал меня. Ублюдок! Он так боится, что его поганое имя будет стоять рядом с моим! Никто здесь не знал настоящего Поли, каким он был на самом деле… Как мы с ним жили в старые добрые времена, до того, как Поли… Поэтому мне очень нужно, чтобы вы оба были сейчас со мной. Вы оба помните…

Сейчас я уже ни в чем не была уверена. Я взглянула на Тодда. Он ободряюще кивнул мне, обнял и помог Сюзанне подняться на ноги.

— Для меня сейчас больнее всего то, что Поли таки не осуществил своей мечты, — сказала она с улыбкой и жалобно посмотрела на меня в поисках сочувствия. — Он так и не попал в Голливуд… — Она прямо-таки готова была рвать на себе волосы. — Он так любил кино, — продолжала она, с мольбой глядя на Тодда. — Ты же помнишь, правда? Как он говорил о кино и кумирах прошлых лет. Ему так хотелось стать частью этого мира! Ему хотелось войти в этот мир, писать о нем, рассказать всем свету о чудесах кино. — Мы все снова сели. — Как жаль, что я поехал в Нью-Йорк, а не туда, — произнесла она уже более спокойным голосом. — Может быть, тогда все было бы по-другому…

Каким образом? Ты что, любила бы его больше? Или меньше использовала бы его? Разве лучше было бы Поли умереть не в Нью-Йорке, а в Голливуде от лекарств и алкоголя?

Тодд принялся утешать ее и отослал в спальню за свежим носовым платком. Когда она вышла, он тихо сказал:

— Мы приехали поддержать Сюзанну, и мы это сделаем, несмотря ни на что. Даже если она предала Поли, мы не предадим ее. Ведь речь уже идет не о Сюзанне, не правда ли? Речь о том, кто мы на самом деле.

Рассуждения Тодда всегда вызывали во мне уважение. Казалось, он умеет отметать все ненужное и доходит до самой сути. Что мы за люди? Никто не давал нам права судить, мы можем только помогать. Я мысленно поблагодарила Бога за то, что Он ниспослал мне Тодда.

Когда Сюзанна вернулась, Тодд заметил:

— Если бы он оставил записку, было бы глупо с твоей стороны сохранить ее. И действительно, совершенно не нужно. Но записки не было?..

— Я же говорила, — сказала Сюзанна, расширив глаза, — не было никакой записки.

— Правильно. И я об этом. Но если бы она была…

Как только следователь вынес заключение, что смерть наступила в результате случайной передозировки, состоялись похороны. Похоже, родных у него не было. Самым близким человеком, присутствовавшим на церемонии, оказалась Сюзанна. Я уже решила, что худшее позади. Однако Сюзанну, встречавшую гостей, ожидал новый удар.

— Джеффри Дюрель не пришел на похороны, — разрыдалась она, размазывая краску по лицу. — Его так и не было.

Сюзанна уже не переживала по поводу предательства своего женатого политика. Сейчас ее волновал только Джеффри Дюрель.

— Может, он заболел. Или уехал из города по делам, — говорила я, пытаясь утешить ее.

— Нет. Просто это скандал. Неважно, самоубийство или нет, — это скандал, пятно на моем имени. А он собирался возобновить мой контракт. Причем на более выгодных условиях. Они будут рекламировать новый шампунь, мой шампунь. Они хотели назвать его «Златовласка»! — причитала она. — Отсутствие Джеффри означает, что он передумал. Он не желает, чтобы его компания была связана со мной. Проклятый Поли!

И тут она запнулась, потрясенная собственными словами и посмотрела сначала на меня, а потом на застывшее лицо Тодда.

— Я не это хотела сказать. Я только хотела сказать, как мне его не хватает! Если б он был жив. Он был так ласков со мной, когда я провалилась в этой дурацкой пьесе. Так ласков… — Она обратилась к Тодду. — Тодд, ты такой умный, скажи, что делать. Мне необходим новый контракт. Эта неудача на Бродвее очень повредила мне. Ты же знаешь, каковы люди. Стоит тебе слегка оступиться — и они уже отвернулись от тебя. Они думают, будто твоя неудача может запятнать их.