Съемочная площадка

Там, на экране, Виктор Мак-Лаглен был грубым и потным. Кино очевидно пользовалось большой популярностью. Прошло уже минут двадцать, а Тодд все не возвращался. Я уже засомневалась, не бросил ли он меня совсем. Я нервно кусала ноготь, когда вдруг он откуда-то появился и подсел ко мне. Он протянул мне пакетик с воздушной кукурузой.

— Можешь есть все, — сказал он, — я не очень люблю попкорн.

— Да, нельзя сказать, что ты знаешь, как ухаживать за девушками, — прошептала я. Он улыбнулся, кивнул, похлопал меня по коленке, и мне показалось, что по мне пробежал электрический ток. Затем он поднялся и опять исчез. Я грызла кукурузу и смотрела, как Виктор на экране напивается в стельку, ничуть не осуждая его за это.

Прошло еще минут пятнадцать, и Тодд появился опять. На сей раз он принес коробку конфеток «Гуд и Пленти» и сказал: «Угощайся», после чего пропал опять. Виктор сопел и шмыгал носом, а я запихивала в рот одну конфетку за другой, пока коробка не опустела, и тогда мне стало интересно, влюбилась я или же просто увлеклась?

Он вернулся опять.

— У меня появилось несколько свободных минут, — сообщил он, плюхаясь прямо мне на колени. Когда я засмеялась, он возмутился: — Тихо! Ты что, хочешь, чтобы меня выгнали?

Затем он меня поцеловал. Сначала губы его были сухими, мягкими и сжатыми, потом они раскрылись. Его язык был влажным и нежным. Не успела я прийти в себя и осознать, что же произошло, как он опять вскочил и исчез в проходе. Уходя, он громко шепнул мне:

— Послушай, киска, не распускай руки!

Перед самым концом картины, когда Виктор совершил предательство и уже развалился на куски, Тодд вернулся с «Милки Уэй». Очевидно он не глядя стянул его со стойки. Батончик был мягким и липким, и я громко произнесла:

— Послушай, парень, я ненавижу, когда они мягкие, я люблю, когда они твердые!

Я просидела там и весь второй сеанс. Ко времени закрытия кинотеатра меня просто тошнило от сладкого, да и время было уже около двенадцати. Мы еле успели добежать до общежития, которое уже закрывалось.

— Приходи завтра утром позавтракать к «Смитти», там и встретимся, — предложил он, когда за мной закрывалась входная дверь. — У «Смитти», Хай и Оук. В десять часов.

— Знаю. Только не говори мне, — предупредила я, — что ты там работаешь официантом или посудомойщиком.

* * *

Мы встретились утром, как условились. Я вся была полна неведомых предчувствий. Мне казалось, что что-то должно произойти. Мы очень плотно позавтракали: сок, оладьи, яйца и колбаса. Затем почти до самого обеда пили кофе. Я узнала, что он учится на втором курсе кредитно-бухгалтерского отделения.

— Правда? — удивилась я. — Ты совсем не похож на бухгалтера. А что ты делал на занятиях риторикой у первокурсников?

— Я не собираюсь быть бухгалтером всю жизнь. И никогда не знаешь, когда и где вдруг придется выступить с речью.

— Так кем же ты хочешь стать?

— Богачом, — ответил он.

Я почему-то не засмеялась, хотя ответ был достаточно забавным.

— А ты на чем специализируешься?

— Английская литература.

— Ты совсем не похожа на специалиста по английской литературе.

— Да? И на кого же я похожа?

— На женщину, которая выйдет замуж за богача.

— О!

— Послушай, — сказал он, — завтрак был действительно отличным, но сейчас мне нужно бежать. Я сегодня разношу закуски во время матча. Спасибо за вкусную еду.

Я не поверила своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что за все плачу я?

— А что? Сегодня твоя очередь. Разве я не угощал тебя всякой всячиной в кино? — Он взял счет, посмотрел на него, затем протянул мне. — На твоем месте я бы не стал платить.

— Гручо Маркс, — сказала я.

— Гручо Маркс, — согласился он. И поцеловал меня прямо там, за столом перед окном «Смитти».

Я встречалась с другим мальчиком всего один раз. В последней отчаянной попытке сохранить независимость, а также успокоить Сюзанну, которая злилась на меня из-за того, что я так быстро нарушила клятву в том, чтобы не быть положительными, я назначила свидание в субботу вечером одному мальчику по имени Рой, положительному и симпатичному слушателю подготовительных медицинских курсов. Мы пошли в город в «Манки Бар», и хотя Рой был славным и внимательным, мне было трудно на нем сосредоточиться. Мыслями я находилась в другом месте.

Затем я подняла голову и увидела за соседним столиком Тодда. Меня охватило непонятное чувство радости. Он улыбался и махал мне, и строил рожицы, в то время как я изо всех сил старалась не смотреть на него. Мне стоило неимоверных усилий сосредоточиться на Рое, который вполне этого заслуживал. Но вскоре Тодд подошел к нашему столику и сел с нами.

— Привет, — сказал он. — Вы ведь не будете возражать? Мне просто стало ужасно скучно одному за столом.

Я почувствовала страшное возбуждение. Это был такой необыкновенный поступок. Я просто не знаю, кто еще из молодых людей мог бы так поступить. Это было прямо как в книге. Но тем не менее мне стало смешно. Это все было так забавно, даже нелепо. И к тому же мне было жаль Роя. Тот был в растерянности. Наконец он спросил Тодда:

— Чего ты хочешь?