Семьи.net

— Знаете, госпожа Кулечкина, Анна — удивительный человек. — Добившись желаемого от клиентки, Палыч вернулся к мягкому, слегка вальяжному тону. — Одно ее присутствие заставляет меня чувствовать себя грязным, но меня это устраивает. Вы, наверное, удивились, госпожа Кулечкина, но меня это действительно устраивает, потому что, чувствуя себя грязным, я понимаю, что мне не все равно. Впервые за много лет мне не все равно. Я воспринимаю заключенный с Анной контракт как глубоко личный и потому очень важный. Он меня задел, госпожа Кулечкина, напомнил, что я все еще человек. Это очень важно… не знаю, поймете ли вы, но когда я осознал, что снова могу чувствовать, я едва не расплакался… Хотя обычно плачут те, кто мешает мне исполнить принятые обязательства. — Проникновенная речь закончилась так же неожиданно, как началась. Палыч извлек из внутреннего кармана куртки кожаный футляр с тонкими, блестящими и очень-очень острыми инструментами, подтянул рукава, взял в правую руку нечто напоминающее скальпель и деловито произнес: — Если крепко стискивать зубы, боль будет чувствоваться не так сильно. Когда же станет совсем плохо — кивните, я вытащу кляп, вы назовете имя и обретете долгожданный покой. — Пауза. — И не думайте, что сможете терпеть до смерти: я — профессионал, и вы не умрете, пока не скажете, кому отдали ребенка.

— Следствием установлено, что Кирилл Раков, вступив в предварительный сговор с гражданкой Шаровой, приобрел у нее ребенка мужского пола, ориентировочно десяти-двенадцати месяцев от роду, неизвестного происхождения. Генетическая экспертиза показала, что ребенок не является родственником гражданки Шаровой. Документы на вывоз ребенка за пределы страны были изготовлены заранее, что свидетельствует о преднамеренности действий господина Ракова…

— Протестую, ваша честь! — взвился Падда. — Обвинение оперирует выводами, а не фактами.

— Протест поддержан.

— Мой клиент сообщил суду, что документы на вывоз ребенка готовила Шарова, — развил успех адвокат.

— Бездоказательно, — отбрил прокурор.

— Как и ваше заявление.

— Все знают, что господин Раков — «ангел»!

— Кто? — не понял судья.

— Так называют торговцев детьми, ваша честь.

— Советник?

— Наглая ложь, — тут же отозвался Падда. — Наглая ложь, призванная опорочить моего клиента в глазах присяжных. Ваша честь, я настаиваю…

— Тихо! — Судья стукнул молотком, после чего осведомился: — У защиты есть доказательства подготовки документов госпожой Шаровой?

— Нет, ваша честь, — сообщил обвинитель.

— Не вас спрашивают, — осадил прокурора Падда, после чего повернулся к судье и с приятной улыбкой сообщил: — Нет, ваша честь.

— Вопрос о происхождении документов более не рассматривается, — постановил судья и кивнул прокурору: — Продолжайте.

— Спасибо, ваша честь. — Обвинитель бросил на Падду уничижительный взгляд и вновь обратился к документам. — Следствием достоверно установлено и доказано, что господин Раков передал госпоже Шаровой деньги в уплату за ребенка, которого он планировал вывезти за пределы страны под видом своего сына.

— Я хотел для него лучшей доли! — не сдержался Кирилл.

— К порядку, — машинально рявкнул пристав.

— Молчи! — Адвокат попытался усадить вскочившего клиента на место.

— Пусть продолжает, — негромко распорядился судья, удобнее устраиваясь в кресле.

— Но ваша честь…

— Свободный человек имеет право жить в свободной стране!

Журналисты торопливо зачирикали в блокнотах. Они поняли, что пришло время очередного громкого выступления, и не хотели пропустить ни слова.

— Вы растите рабов! Догматиков! Послушных исполнителей, не способных самостоятельно мыслить! Ваша система — дремучее средневековье! Ваша церковь — сборище беспощадных фанатиков! Ваша вера — насилие! Вы не знаете, что такое свобода и любовь, и не позволяете этому несчастному ребенку оказаться в счастливом мире! Вы не жалеете меня, так пожалейте ребенка! А я готов отправиться за свои убеждения в Сибирь!

Корреспонденты разразились сдержанными аплодисментами. Падда сокрушенно покачал головой, присяжные принялись шепотом обмениваться впечатлениями, а довольный прокурор что-то приказал помощнику.

— Вы закончили? — осведомился судья.

— Пока — да, — гордо ответил Раков.

Однако вернуться в кресло ему не позволили.

— В таком случае, ответьте, пожалуйста на вопрос: во сколько лет состоялся ваш первый сексуальный контакт?

Зал притих.

— Какое это имеет значение? — неуверенно осведомился Кирилл.

— Я позволил вам выступить, а теперь хочу, чтобы вы ответили на простой вопрос, который вряд ли является постыдным в вашей системе… гм… моральных ценностей. Отказ будет рассмотрен как неуважение к суду, и вы лишитесь слова до конца процесса. — Судья выдержал паузу. — Вам повторить вопрос?

Тишина.

— Сколько вам было лет во время первого сексуального контакта?

— Пять, — едва слышно произнес Кирилл.

И отвернулся.

— Впервые у нас?

— Новичков нетрудно вычислить, — смущенно улыбнулся Палыч.

Еще один открывшийся Анне талант наемника: он превосходно играл, блестяще изображая любые эмоции.