Семьи.net (сборник)

– Опять он за свое, – покачала головой Марьяна. – Сын на ногах едва стоит, а ему все рыбалка.

– Да я б и тебя взял, чтоб понимала, что к чему. Но ты ж, старая, всю плотву своим ворчаньем распугаешь.

Ахмед взял в руки мягкую домашнюю рубашку, осмотрел, помял пальцами. Незаметно принюхался, ловя тонкий аромат мыла.

Вдруг помрачнел.

– Вы меня простите, – сказал он. – Я вам подарков никаких купить не успел. С аэродрома – сразу сюда…

– Да какие подарки! Ты – самый главный для нас подарок. Да, мать?

Рыбалка и в самом деле была волшебная. Вода стояла тихая, сонная, будто ее утюгом прогладили. Лишь у берегов иногда раздавался мягкий плеск. Сквозь кроны деревьев сыпало сотнями лучиков уходящее солнце.

Ахмед сидел, неловко держа удочку и улыбаясь. Даже во сне он не ощущал такого ласкового и чарующего покоя. Словно сама жизнь из тайных запасов вручила ему самый сладкий и волнующий свой кусок, непознанный и неисчерпаемый.

– Бать, а вы не сердились с мамой, что я раньше не приезжал?

– Ну, что ты…

– Да нет, понимаю же, надо было отпрашиваться, отпуск заслуживать. Если б я только знал…

– Ты эти мысли брось, – строго сказал Федор. – Какие тебе еще поездки? У тебя учеба, служба. Мы все понимаем. Жизнь сейчас такая, куда от нее денешься? Мы бы к тебе приехали, но сам порядки знаешь…

– Вас бы не пустили, там запрещено, – вздохнул Ахмед. – Знаешь, батя, мне через полгода можно рапорт насчет аттестации на командира роты подавать. Офицерам же можно до трех раз в год отпуск брать. Я тогда сразу к вам, да?

– Конечно! И подавай свой рапорт. Будешь командиром – нам с матерью больше гордости за тебя.

– Я и так уже командир, взводный. Но я пока сержант, так что приезжать часто не могу.

– Кстати, тебе сколько лет-то, командир? Шестнадцать есть уже?

– Через месяц пятнадцать будет… – почему-то смутился Ахмед. И вдруг встрепенулся: – Ой, что это?! Батя, что это такое?

– Так клюет же у тебя, чудак! Тащи давай! Дергай, говорю!

Ахмед изо всех сил рванул удочку – и воздух взметнулась леска с пустым крючком.

– Эх… – с досадой крякнул Федор. – Перетянул. Хорошая, видать, рыбешка была, да сорвалась. Легче надо. Решительно, но плавно. А ну, посиди тихо, погляди, как я…

Сидеть пришлось недолго. Поплавок у Федора вдруг задрожал, закрутился и упруго ушел в чистую воду, оставив мелкие круги.

– Есть! – торжествующе объявил Федор, когда резвая золотистая рыбка забилась на прибрежной траве.

Ахмед взял ее в руки, рассмотрел со всех сторон.

– Карась, – пояснил отец. – Мелкий, для еды мало пригодный, но кошке сгодится.

– Так вы их едите?

– А что ж с ними делать? – Федор рассмеялся. – Из хорошего карпа или судака – знаешь, какую жарянку можно забацать? А вот окуней не люблю, костлявые они.

– Сохранить бы ее, на память, – Ахмед продолжал разглядывать карасика. – Да только как?

– На память, говоришь… Будет тебе память, – Федор порылся в сумке и отыскал небольшую золотистую блесну. Отделил острый тройной крючок, а блестящую металлическую рыбку протянул Ахмеду. – Вот тебе целый памятник!

– Годится! – обрадовался тот.

– Ну, давай, теперь сам. Садись вот, наживляй, закидывай. Рыбалка – дело тонкое, это тебе не из пулемета стрелять. Батька научит, ты, главное, не тушуйся.

Утром Ахмед стоял перед зеркалом и угрюмо себя рассматривал то слева, то справа.

– Пап, мам, а обязательно нам на эту ярмарку ехать?

Федор с Марьяной переглянулись, незаметно улыбнувшись.

– Ну, что ты как деревянный, а? – Марьяна укоризненно покачала головой. – Неудобно тебе, что ли?

Ахмед провел руками по нарядному пиджаку из силикатной шерсти, подергал брюки, поправил кепку.

– Удобно, мам… Только… не знаю, как сказать. Я будто артист какой-то или доктор. Мне неловко. Я не привык.

– А ты привыкай! Да ты сегодня там самый главный красавчик будешь! Все так одеваются, только не у всех такие сыновья-герои!

– Не знаю…

– Я знаю, – веско ответил Федор. – Хватит уже о казарме вспоминать. Приехал к людям – так будь, как люди. Ну, не в гимнастерке же своей пойдешь? Чай, тут не война.

Ахмед помолчал, хмуро разглядывая себя исподлобья.

– А зачем нам вообще на эту ярмарку ехать? Я б лучше с вами посидел.

– Ну, конечно! – всплеснул руками Федор. – Ну, посиди. Весь свой отпуск просидишь. Ты хоть за двор выйди, жизнь-то посмотри! Что вспоминать будешь – как в избе сидел?

– Сынок, там весело будет, – присоединилась Марьяна. – Ты даже уезжать не захочешь, вот вспомнишь ты мои слова.

– Ну, хватит слов, – Федор решительно поднялся. – Я пойду, машину подгоню. Через пять минут жду обоих.

На пороге он остановился.

– Сын, ты орден-то приколи!

– У меня медаль.

– Вот медаль и приколи.

А на ярмарке и вправду было весело.

Толпы разношерстного люда ходили вдоль рядов под цветными гирляндами; везде были музыканты, клоуны; на каждом шагу продавалось что-то вкусное и необычное; то и дело взгляд натыкался на фокусника или уличного гимнаста – глаза разбегались от желания увидеть все.

– Сынок, улыбайся! – Марьяна сжала ладонь Ахмеда. – Тебе улыбаются – и ты улыбайся. Здесь все тебе рады.

– Да, мам…

– Хочешь еще пастилы или мороженого?

– Давай. А можно вон то, желтое? Что это?