Читаем Семенов-Тян-Шанский полностью

Пристально приглядывался Петр Петрович к весеннемy великолепию равнины, пытаясь найти характерные приметы сибирской флоры. «Никакого резкого перехода от типичной растительности, одевающей весною славянскую равнину от Силезии до Урала, не оказалось».

Вокруг него покачивались пушистые светло-лиловые ветреницы, или сон-трава. Переливался золотом горицвет. Густо синела лазуревая медуница.

Огромные созвездия одних и тех же цветов придавали неповторимую окраску сибирской равнине. Ясной, как бы невесомой ночью он переправился через Тобол и уже не останавливался на почтовых станциях. Сибирские ямщики на тройках везли его, передавая друг другу. Петр Петрович делал по четыреста верст в сутки.

Сибирские крестьяне, не знавшие крепостной зависимости, легко и свободно выкладывали свою душу в разговорах. Петр Петрович пользовался остановками в селах, чтобы познакомиться с бытом и жизнью.

Избы в селах поражали его своими размерами, кондовой добротностью, красотой. Все они крыты тесом, построены в два этажа. Простор во всем — характерная черта сибирского крестьянства. Простор в доме, в поле, на пастбищах. Сибиряк брал земли сколько хотел, хозяйничал на ней как хотел. Расчищал целинные земли, устраивал заимки, бил дорогого зверя, ловил ценную рыбу.

Сибиряки жили сытно: говядина, домашняя птица и дичь, рыба и молоко — постоянная ежедневная пища мужика-старожила. Петра Петровича угощали знаменитыми сибирскими пельменями. Когда же он рассказывал, что в Рязанской губернии на мужичий двор приходится по одному тулупу, сибиряки не хотели верить.

Особенно интересной, почти несокрушимой казалась ему крепость общинного союза сибирских крестьян. Он не видел кулацкого засилья, не придавал большого значения лихоимству и произволу царских чиновников. Петр Петрович думал: «Как ни лихоимочны были сибирские чиновники, составляющие отбросы русской бюрократии, сильные общины с успехом выдерживали с ними борьбу».

Майским утром Петр Петрович добрался до Ишима. Река разлилась на восемь верст, переправа оказалась и опасной и долгой. «Раза четыре садились мы на мель в мелководных разливах, но, наконец, порыв ветра нанес нас на гриву… Волнение сделало наше положение критическим, и наша лодка могла быть опрокинутой, если бы гребцам, бросившимся в воду, не удалось продвинуть лодку через гриву…»

Грязный, мокрый с ног до головы Семенов облегченно вздохнул лишь на крутом уступе. Прибрежные пески, чуть одетые дерном, ивовые кустарники в мелкой листве — и опять необозримая сибирская равнина. Но уже позабыта опасная переправа через Ишим. Потому позабыта, что он увидел «красивую обширную заросль чисто азиатской растительной формы, покрывавшую большое пространство своим золотым покровом. Растение это — открытая и описанная впервые великим Палласом форма касатика».

На ишимских берегах он пополнил свой гербарий. Путешествие продолжалось. Мимо тарантаса медленно проползала степь.

Березовые колки шумели под теплым ветром. Луга переливались золотым касатиком, бледными с желтизной цветами мытика, высоким красным медовиком. Стоячие воды озер слепо мерцали. А по степи, по озерам пестрели неисчислимые птичьи стаи.

Дикие утки важно ходили по грязной дороге, лениво поднимаясь из-под колес тарантаса. Дупеля и бекасы выпархивали из луговых трав, косяки гусей проплывали над головой. Серпоклювые кулики вились над степью, журавли бились с кречетом в двух шагах от дороги. И все это пернатое царство гоготало, крякало, стонало, свистело, поражая Петра Петровича неистовой силой жизни.

1 июня он увидел Иртыш.

Колоссальная сибирская река уже входила в свои берега. Разлив спадал. Переправа прошла значительно легче, чем думал Петр Петрович. Вечером тарантас уже тащился по пыльным улицам Омска — столицы Западной Сибири и Семиреченского края. Наутро Семенову предстояло свидание с омским генерал-губернатором Гасфортом.

Петр Петрович еще по дороге наслышался всякой всячины о всесильном хозяине Западной Сибири и Семиречья. О нем говорили противоречиво. Гасфорт — оригинал и самодур. Недюжинная личность. Невежда. Выдающийся полководец. Завистник и покровитель наук, завоеватель киргизов и самовлюбленный тупица.

В 1853 году Николай Первый назначил Гасфорта генерал-губернатором и командующим всеми войсками Западной Сибири. В руках Гасфорта находились Тобольская и Томская губернии, Семипалатинская область, область Сибирских киргизов. А область Сибирских киргизов вбирала в себя все земли от границ Оренбургской губернии до предгорий Заилийского Алатау. На этой непомерной по своим размерам территории и был полновластным хозяином Гасфорт.

Гасфорт сделал немало для колонизации Семиречья. Он начал строительство пикетной дороги из Семипалатинска до Копала. Созданные им Уджарская и Лепсинская станицы стали оплотом русской колонизации в Семиречье. Гасфорт заложил крепость Верное у подножий Заилийского Алатау.

От сочувствия и благосклонности Гасфорта зависело путешествие Петра Петровича, и он с невольным волнением явился на прием к генерал-губернатору.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии