Семейные тайны

— Ладно, я сделаю, — произнес Александр Николаевич, — но знаешь, хочется тебе один анекдот рассказать, американцы на конгрессе поведали. Не возражаешь?

Егор промолчал, понимая, что в данном случае вопрос скорее риторический. Выслушивать глубокомысленные анекдоты и притчи было одной из его непреложных сыновних обязанностей.

Александр Николаевич не торопясь начал:

«Нашел один парень джинна. Открыл бутылку и говорит:

— Я тебя освободил, так что ты теперь должен три мои желания исполнить…

— Исполню, — отвечает джинн, — только я не простой джинн, а коммерческий. Ты мне приносишь по десять долларов за каждое желание.

— Ну, парень подумал: что такое, в конце концов, десять долларов за заветное желание? Мелочь. Достал тридцать долларов и вернулся на берег реки, где раньше джинна нашел. А тот в бутылке сидит, отдыхает…

— Вылезай! — кричит парень, а тот молчит, его не слышит.

— Вылезай! — снова кричит он — и опять тишина.

В третий раз позвал парень джинна, тот вылез из бутылки.

— Ну, где деньги?

— Забирай!

— Взял джинн деньги и говорит: ну, мы в расчете — ты принес деньги, я выполнил твое желание.

— Какое желание, — удивился парень, — я же еще ни о чем не просил?

— Ты три раза просил меня выйти из бутылки…»

Егор чуть не рассмеялся, поняв, что отец намекает на неблагодарность Влада. Знал бы он, насколько на самом деле будет Егору благодарен его проситель… Однако, согласно правилам все той же игры, он поспешил сделать чрезвычайно глубокомысленное лицо, якобы старательно пытаясь понять и с трудом вникая в смысл преподанного урока…

Судя по всему, эта реакция полностью устраивала его отца.

— Ладно, договорились, — Александр Николаевич встал из-за стола и направился к дверям кабинета.

Помедлив пару минут, Егор вышел вслед за ним.

Лиза наблюдала за мужем, стоя возле открытых дверей кухни. К счастью, Александр Николаевич, как всегда, оказался невнимателен к ее внешнему виду. То, что обычно обижало Лизу до глубины души, сегодня наполнило ее уверенностью и спокойствием. Ему так и не пришло в голову спросить, зачем она специально к этому вечеру шила фиолетовое платье, а появилась в желтом…

Впрочем, Иванов вообще редко обращал внимание на, если так можно выразиться, предметы материального мира… Когда они только начинали жить вместе и Лиза старалась обустроить запущенный после почти десятилетнего вдовства дом академика, она бегала к нему с вопросами почти по любому поводу. Можно ли выкинуть эти занавески? Стоит ли покупать новую кровать? Надо ли менять ковер в прихожей?

Александру Николаевичу все это было безразлично. Он не мучился сомнениями о том, стоит ли выкидывать шикарную дубовую антикварную кровать из-за того, что она много лет была брачным ложем для него и его покойной жены Лиды. Он не интересовался занавесками на окнах, потому что за долгие годы жизни в этой квартире так и не запомнил, какого они цвета, и не представлял, нуждается ли в замене коврик у дверей…

Единственными вещами, к которым академик относился действительно трепетно, были те, что находились у него в кабинете — огромный письменный стол, удобное кресло, старый диван. Еще были насквозь протертые и до боли привычные домашние тапочки и халат, заменить которые он не соглашался ни за что на свете…

В конце концов Лиза на свой страх и риск организовала перевоз старого деревянного монстра на дачу, купила новомодный раскладной диван-кровать, сделала ремонт и заменила все занавески. Даже купила новый, но очень похожий на старый халат, который Александр Николаевич постепенно признал своим.

Когда гостиная из уныло-зеленой превратилась в кремово-золотистую, не было сказано ни слова. Вероятно, если бы Лиза не обратила внимания на эту перемену, сам академик ни за что бы ее не заметил… Стоит ли удивляться, что он не обращает внимания на цвет платья жены?

Успокоенная, Лиза внимательно наблюдала за гостями. Да, поразил Гоша родных, нечего сказать. Лиза чуть не упала прямо у дверей, когда вслед за плечистым Гошей в дверь вошла ОНА. В первую секунду Лиза чуть не остановила ее, язык так и чесался спросить: «Куда вы, девушка?» — настолько невероятным казалось, что ОНА и есть их невестка. Настя, маленькая, темненькая, невероятно хрупкая, почти игрушечная, смотрела на Лизу черными, раскосыми северными глазами, и Лиза, усмехаясь про себя, думала, что, пожалуй, Гоша оказал ей неоценимую услугу. На фоне этой чукчи она, Лиза, будет смотреться просто английской королевой. Если бы кто-нибудь сказал Лизе, что академику Настя показалась очень привлекательной, Лиза бы несказанно удивилась. Она совершенно не могла оценить хрупкую, с оттенком восточного колорита красоту Насти. Остро переживая собственную «провинциальность», она воспринимала всех женщин, не обладающих видом и лоском преуспевающих москвичек, как «уродин»…

Александр Николаевич прошел к своему месту за столом, и это послужило сигналом для присутствующих. Все сели.

Лиза начала разливать кофе, но, когда очередь дошла до Насти, та неожиданно стала отказываться:

— Благодарю вас. Я не пью кофе.