Семейные тайны

— Да. — Филипп направился к груде досок. — Частные школы, личные водители, загородные клубы для избранных, прислуга.

— Вообще-то ей трудно сочувствовать.

— Не думаю, что она ищет сочувствия. — Он поднял доску. — Ты сказал, что хочешь понять ее. Безусловно, определенные блага у нее были. Но что касается теплоты, любви, в этом я сомневаюсь.

Кэм пожал плечами и взялся за другой конец доски, решив, что, работая сообща, они успеют больше.

— Она не производит впечатления несчастной и обездоленной. Скорее хладнокровная, безучастная.

— Сдержанная. Осторожная. — Филипп вспомнил минувший вечер, вспомнил, как она потянулась к нему. Но это произошло впервые. Единственный раз. Может, Кэм и прав, уныло подумал он.

— По-твоему, только вы с Этаном вправе общаться с женщинами, которые удовлетворяют вас физически и интеллектуально?

— Нет. — Кэм вставил брус в корпус и расправил плечи. В голосе Филиппа он уловил досаду и какую-то необъяснимую тоску. — Нет, не только мы. Я поговорю о ней с Сетом.

— Я сам поговорю.

— Ладно.

— Мне он тоже небезразличен.

— Знаю.

— Раньше было не так. — Филипп вытащил молоток. — Я, в отличие от тебя, не сразу его принял. Но теперь все по-другому.

— И это знаю. — Следующие несколько минут они работали молча. — И все же ты не отказался от него. — Кэм вбил брус на место. — Даже когда не испытывал к нему особой привязанности.

— Я делал это ради отца.

— Мы все делали это ради отца. А теперь делаем ради Сета.

К обеду остов судна был обшит деревом. Обшивка методом гладкой нахлестки — отличительный знак их компании — была трудоемким, нудным и утомительным занятием, требовавшим от корабелов высокого мастерства и взыскательности к собственному труду. Но в результате получалась конструкция особой прочности и добротности.

Кэм, безусловно, из них троих самый искусный плотник, но Филипп считал, что и он постарался на славу.

Да, думал он, разглядывая обшивку, хорошая работа.

— Ты взял что-нибудь на обед? — спросил Кэм, открывая бутылку с водой.

— Нет.

— Черт. Держу пари, Этану-то Грейс, как всегда, навалила с три короба. Жареного цыпленка положила или несколько толстых кусков подрумяненной ветчины.

— У тебя тоже жена есть, — заметил Филипп.

Кэм фыркнул и закатил глаза.

— Ну да, представляю реакцию Анны, если попросить ее заворачивать мне каждый день обеды. Шмякнет меня портфелем по голове и пошла себе на работу. Так, нас двое, — рассудил он. — Можно причислить еще и Этана, особенно если не дать ему опомниться, когда он войдет.

— Давай не будем мудрить. — Филипп порылся в кармане и извлек монету в двадцать пять центов. — Орел или решка?

— Орел. Проигравший бежит в магазин.

Филипп подкинул монету, поймал ее и разжал ладонь. Над ним ухмылялся орлиный клюв.

— Проклятье! Чего тебе?

— Большой бутерброд с мясом, двойную порцию чипсов и шесть галлонов кофе.

— Ну-ну, засоряй свой организм.

— Последний раз, когда я заходил в «Кроуфорд», соевого творога у них не было. Не понимаю, как ты жрешь такую гадость. Рано или поздно все равно ведь умрешь. Так лучше уж сытным бутербродом полакомиться.

— О вкусах не спорят. — Филипп вытащил из кармана чек на зарплату Кэма. — Держи. Только не истрать все в одном месте.

— Ну все, можно выходить на пенсию и перебираться жить в шалаш на Мауи. Этану тоже выписал?

— Выписал. Что из того?

— А себе?

— Мне не нужно.

Кэм прищурился, наблюдая, как Филипп надевает куртку.

— Так не пойдет.

— Финансами ведаю я, так что сам буду решать, как пойдет, а как нет.

— Ты вкалываешь, тратишь время, значит, и зарплата тебе полагается.

— Мне она не нужна, — раздраженно бросил Филипп. — Когда понадобится, возьму. — Он покинул мастерскую.

Упрямый сукин сын, подумал возмущенный Филипп. Как на него не злиться, когда он такую чушь порет?

Тот еще стервец, подумал Кэм, закрывая бутылку с водой. Всю плешь проест из-за малейшего пустяка. Потом сам же все эти пустяки и утрясает. Сначала загонит в угол, потом на стену лезет ради тебя.

Как тут не беситься?

Теперь вот заморочил себе голову женщиной, которая вряд ли заслуживает доверия. Лично он, Кэм, глаз не спустит с этой Сибилл Гриффин.

И не только ради Сета. Филипп хоть и толковый парень, но, когда видит смазливое личико, дуреет, как всякий мужик.

— И юная Карен Лосон — она работает в гостинице с прошлого года, с тех самых пор как спуталась с Маккинни, — читала собственными глазами. Она позвонила своей мамочке, а поскольку Битти Лосон моя подруга и давнишний партнер по бриджу, то сразу же мне перезвонила.

Нэнси Клермонт, первая сплетница в городе, никогда не отказывала себе в удовольствии почесать языком. Поскольку ее мужу, а следовательно и ей, принадлежал солидный кусок Сент-Криса, в том числе и старый сарай, который братья Куинны арендовали под судостроительную мастерскую — хотя одному Богу известно, чем они там занимаются, — она считала, что не только вправе, но и просто обязана разнести по всему свету пикантную новость, услышанную накануне.