Семейные тайны

— Мама сказала как-то, что мы все изначально были ее детьми. Просто не сразу нашли друг друга. Потом появился Этан. Его мать была проституткой и наркоманкой. Промышляла в Балтиморе. Когда ей становилось скучно, она развлекалась, швыряя его из угла в угол. А потом ей пришла в голову блестящая идея увеличить свой доход, продавая своего восьмилетнего сына всяким извращенцам.

Сибилл стиснула стакан в ладонях и молчала. Не знала, что сказать.

— Так продолжалось несколько лет. Однажды вечером один из ее клиентов, позабавившись с ней и с Этаном, взбесился. Но поскольку его мишенью была она сама, а не ее ребенок, она воспротивилась. Прирезала его и смылась. Полицейские отправили Этана в больницу. А нашу маму как раз пригласили туда в качестве консультанта.

— И его они тоже взяли? — промолвила Сибилл.

— Если коротко, да.

Сибилл поднесла ко рту бокал и, медленно потягивая вино, задумчиво смотрела на Филиппа. Ей не был знаком тот мир, который он описывал. Да, она знала, что таковой существует, но где-то в другом измерении. Она никогда его не касалась. До сей поры.

— А ты?

— Моя мать промышляла в одном из грязных кварталов Балтимора. Подвизалась стриптизершей, подрабатывала проституцией. Несколько раз сидела в тюрьме, но быстро выходила. — Он пожал плечами. — Отца давно и след простыл. Он отсидел срок за вооруженное ограбление, но, выйдя на волю, к нам не вернулся.

— Она… она била тебя?

— Иногда. Пока я не подрос и не окреп настолько, что она стала опасаться, как бы не получить сдачи. — Он неприятно улыбнулся одними губами. — Правильно опасалась. Мы не испытывали привязанности друг к другу. Но, если мне нужна была крыша над головой — а она мне была нужна, — значит, приходилось мириться с матерью и вносить свою долю за проживание. Я чистил карманы, сбивал замки. У меня это неплохо получалось. Чертовски неплохо, — добавил он с легким оттенком гордости в голосе. — Но я воровал по мелочи. Такие вещи, которые можно легко обменять на деньги или наркотики. Если приходилось совсем туго, продавал себя.

Потрясенная, Сибилл быстро отвела взгляд.

— Выживание — процесс суровый и порой некрасивый, — бросил Филипп. — Свободы я лишался редко. Я был умен, хитер, вынослив. Если иногда и попадал в колонию, долго там не задерживался. Еще пару лет такой жизни, и я оказался бы в тюрьме… или в морге. Еще пару лет такой жизни, — продолжал он, глядя ей прямо в лицо, — и Сет пошел бы по той же дорожке.

Сибилл смотрела в бокал с вином, пытаясь постичь смысл услышанного.

— Ты считаешь, что ваши с Сетом ситуации аналогичны, но…

— Вчера я увидел Глорию, — перебил он ее. — Миловидная женщина превратилась в наглую вульгарную бабу, грубую на язык, с наметанным оценивающим взглядом. Она и моя мать тотчас бы признали друг друга.

Что она могла сказать, что могла возразить, если увидела то же самое, почувствовала то же самое?

— Я сначала даже не узнала ее, — быстро проговорила Сибилл. — На мгновение мне показалась, будто передо мной не моя сестра.

— А она тебя узнала. И разыграла по всем правилам. Она умеет это делать, знает, как пронять, на какие кнопки нажать. — Он помолчал и добавил: — В совершенстве владеет техникой манипулирования. Как и я.

Сибилл посмотрела ему в лицо. Он взирал на нее бесстрастным оценивающим взглядом.

— Вот, значит, чем ты занимаешься? Нажимаешь на кнопки, разыгрываешь по всем правилам?

Может быть, думал Филипп. Скоро им обоим предстоит это выяснить.

— В данный момент я отвечаю на твой вопрос. Хочешь услышать остальное?

— Да, — не колеблясь отвечала Сибилл, обнаружив в себе неистребимое желание узнать о нем все без остатка.

— К тринадцати годам я считал, что уже полностью приспособился к жизни, нашел свое место, что мне ничего не грозит. Пока не оказался в сточной канаве мордой вниз в луже собственной крови. Подстрелили из проезжающей машины. Случайно.

— Подстрелили? — Она перехватила его взгляд. — В тебя стреляли?

— Да. Пуля попала в грудь. Рана была смертельной. Я чудом уцелел. Один из врачей, вытащивших меня с того света, был знаком со Стеллой Куинн. Она и Рей пришли ко мне в больницу. Я принял их за чокнутых филантропов, мягкосердечных идиотов. Но отказываться от их помощи не стал. Моя мать от меня отказалась. Меня ждала колония. Я подумал, что воспользуюсь их гостеприимством, пока не встану на ноги. А потом возьму, что мне нужно, и поминай как звали.

Кто был тот мальчик, о котором он говорит? Как совместить его с мужчиной, сидящим подле нее?

— Ты собирался их ограбить?

— Это было мое ремесло. Я жил воровством. Но они… — Ну как ей объяснить то чудо, которое они сотворили с ним? — Они просто изжили из меня того, кем я был прежде. Ненавязчиво, постепенно, пока я не влюбился в них и не готов был сделать все, стать кем угодно, лишь бы они гордились мной. Меня спасли не врачи. Своей жизнью я обязан Рею и Стелле Куиннам.

— Сколько лет тебе было, когда они тебя усыновили?

— Тринадцать. Но я не был ребенком вроде Сета. Не был жертвой, как Кэм и Этан. Я сам решал, как мне жить.