Семейные тайны

Хансултанов, конечно, повод. И, как будто нарочно, безликие подписи. Где-то умолчать, это ясно, кто помнит о прошлом? где-то походя бросить фразу, и верно как будто, и падает тень, при умении можно раздуть до поклепа, что это доказано, и намеки, что чуть ли не связан с теми, кто ранее нашумел, то памятное скандальное, с валютой, никак не разгребут, тома в архивах пылиться будут, ибо вышли связи за пределы края, и даже до кoe-кого в Центре (но об этом молчок!), и что не раз предупреждали Хансултанова, и по линии семейной (?!) тоже: отец, мол, столетний аксакал, мудрый наставник, и по сей день не оставляет кирку; и покойная мать Хансултанова воскреснет и снова умрет, узнав о проделках сына, туманно, расплывчато: о зажиме, о финансовой дисциплине, штаты и прочее, нелепое сравнение с лихачом, поехавшим на красный свет (?). Наконец: "сходило с рук", ибо "знатный свояк издалека оберегал".

Голос Джанибека за всем этим (а Джанибек, может, чегэи сказал в узком кругу про Хансултанова, но о фельетоне, поклясться готов, понятия не имеет): "С тобой не получилось, не смогли тебя загнать в тупик, выпал из орбиты, а теперь приехал, распускают тут всякие слухи (!!) о тебе, а у нас - здесь все рядом, можно так запутать, что пока дознаешься, кто прав, кто виноват,- и игре конец!.."

Нет, за Хансултанова Расул не ручается! Но чтоб сразу такое? И о пожаре, том, далеком, знаменитом! Еще бы крик Асии сюда. "Ты, ты его погубил!" кричала, когда погиб Ильдрым, и не он один, волной (высота, писали тогда, девятиэтажного дома) свалило стальную вышку, как щепку, и смыло основание, где работал Ильдрым.

Особенно возмутила ссылка на войну, ну да, Хансултанов старше их, и его, и Джанибека, лет на пять.

А сам он, Джанибек? Ни пятнышка, чист? А ведь некогда разбирали и влепили. Но кто теперь докажет, за что, было так давно!.. Мало ли что люди болтают: и завистники, и обиженные… А вы больше ту сумасшедшую из деревни Исс слушайте! Что там у него с нею было, на мельнице, любовь или что другое - кто сейчас помнит? Говорят, ходила по домам: "А я сейчас такое скажу!" И тут же в страхе пальцы к губам: "Тсс!" Исчезла, вспомнили о ней однажды, что-то давно не видно ее, и платок на высокой скале Над обрывом, зацепился за сук, трепыхался на ветру.

А то, ВТОРОЕ дело, такой любвеобильный был Джанибек!.. Та, из Исса, сгинула, а эта подала на него,- и разбирали. Нарушение, так сказать, служебной этики: она им верой и правдой служила, СИГНАЛИЗИРОВАЛА, о чем у них в квартале, домах, семьях говорят, ПРЕДУ

ПРЕЖДАЛА о возможных диверсиях, подпольях, инакодумии, и записки собирались у Джанибека, а он возьми да взгляни на нее как на ЖЕНЩИНУ, и очень симпатичную, ну и принудил как начальник подчиненную… как это называется? да: к сожительству! Нет, не когда она явилась с очередной информацией и был жаркий день: то ли обморок, то ли дал ей что-то понюхать, ароматическое средство, и ты на миг оказываешься в раю,- это что же, из сказок?! Нестерпимое было у Джанибека желание и никак не погасит, и она сама добровольно, и еще долго потом виделись, такая худенькая и тоненькая, что если бы силой, все бы ей кости переломал (а и хрустнуло ребро!).

Ну да бог с ними и с нею,- Расула особенно возмутила ссылка на войну в этом фельетоне-поклепе: уж он-то, Джанибек, точно знает, почему Хансултанов не воевал, и все знают, а здесь можно мельком бросить фразу: "Напомним (!!): когда началась война, ему было девятнадцать (если точнее - то семнадцать!), и оборвались тысячи живых жизней его сверстников…" Он что же, увиливал? прохлаждался? прятался? Нефть кому-то ведь бурить надо было, чтоб танкеры пошли на север, и нефть высокооктановая, только на его родине и добывалась! Случалось и пострашнее, как на фронте (первая, и единственная, седая прядь именно оттуда, из военных времен!). С той поры и начался взлет! а за этими "напомним" и "оборвались" читай: мол, схитрил, война его обошла. Нет, зря такое разрешили, что с того, что в местной?

И этот дешевый прием, когда сторонние, узнав, недоумевают: как же могло случиться?! Двигали-хвалили, награды и все прочее, а тут крепость из песка на берегу моря, башенки, купола, и клин волны слизал-примял: никто прежде не замечал, и вдруг сразу: аморализм, и карьеризм, и тщеславие, и жажда популярности (а в чем? не довольно ли того, что имел?!), червоточина и всякое иное.

- Нет-нет, еще не освободился. Но вы не волнуйтесь (!). Я немедленно соединю вас.- Как ни в чем не бывало, будто вчера расстались на бульваре, пожав крепко друг другу руки: "Ну, бывай!" "До завтра!" Хотя бы для приличия: "С приездом, Расул-муэллим!" Еще чего захотел: звонит приехавший, так принято, он и звонит. Но с таким опозданием! Когда город кишит слухами.

Наконец-то!

- А я сам, как и ты, только что прочел. Да, некрасиво.- Пауза, слышно дыхание.- Ты думаешь, мне не больно? Если на то пошло, это мне нож в спину. Увы, ни слова неправды, уверяю тебя.

- А правда, что есть такие студенты? ;^ - Не понял.