Семейные секреты, которые мешают жить

Я сказал матери, что ее «совершенный» сын едва ли сумеет надолго сохранить свое совершенство. Так и вышло: как только этот «ребенок–герой» прочувствовал боль и гнев, которые переполняли его душу, свойственный ему перфекционизм [7]начал потихоньку отступать. Старший брат все больше становился самим собой. Исцеление семьи достигло этапа, когда и мать, и дети смогли принять реальность: они признали, что папы рядом уже не будет, хотя все они в нем нуждаются. Не будет не потому, что отцу нет до них дела, а потому, что он страдает от хронического заболевания, которое не позволяет ему владеть собой и управлять своей собственной жизнью. Такова природа алкогольной зависимости. Подробнее мы поговорим об этом ниже (глава 4), а пока заметим, что алкоголизм — заболевание хроническое, неизлечимое, прогрессирующее и смертельное. Если зависимый от алкоголя человек не встает на путь исцеления, то болезнь поражает все сферы его жизни: духовную, душевную и физическую, и неизбежно приводит к фатальному исходу.

За время курса семейной терапии Марк из «козла отпущения» превратился в обычного восьмилетнего мальчишку, который время от времени сталкивается с проблемами, обычными дляего возраста. Обретя новое представление о самом себе, он начал лучше учиться, нашел общий язык со сверстниками.

К сожалению, его папа так и не признал наличия у себя алкогольной зависимости и необходимости лечения от нее. Когда я завешал курс терапии с семьей Марка, отец все еще сильно пил. Я уверен, что если он продолжил пить и дальше, то сейчас его, скорее всего, уже нет в живых.

2. Родители обычно делают то, что, по их мнению, будет для детей самым лучшим.Библия свидетельствует, что Давид был в гневе, когда узнал о проступке Амнона: «И услышал царь Давид обо всем этом, и сильно разгневался, но не опечалил духа Амнона, сына своего, ибо любил его, потому что он был первенец его» (2 Цар 13:21). Согласно обычаям того времени, подобное преступление наказывалось либо изгнанием, либо побитием камнями. Амнон явно нарушил определенные законы (Лев 18:9,11; Втор 27:22), но Давид ничего не предпринял. И это очень плохо, потому что любое действие, совершенное отцом, было бы лучше его бездействия. Лучше для всех участников этой библейской истории.

Для того чтобы Фамарь вновь обрела самоуважение, отец должен был показать, что он серьезно относится к акту насилия, совершенному над дочерью, и к ее боли. Давид был человеком «по сердцу Божьему» (Деян 13:22). Глубина его духовности ясно отражена в Книге Псалмов. И все же несмотря на глубокую духовность, Давид не знал, как правильно подойти к проблемам собственной семьи. Он не представлял, как в подобных случаях поступают здоровые личности.

Давид бездействовал и тогда, когда сын его Авессалом бежал после убийства Амнона (2 Цар 13:38). Он закрывал глаза и на собственную душевную боль, и на страдания членов семьи до тех пор, пока женщина из Фекои не обратилась к Давиду с обличением, призывая его вернуть Авессалома домой (2 Цар 14:1–24). Авессалом вернулся, но не виделся с отцом два долгих года. Более того, когда Давид и Авессалом, наконец, встретились, это произошло не по инициативе Давида. Встреча состоялась благодаря действиям Авессалома, который создал очередную проблему: он поджег поле Иоава, чтобы тот устроил встречу Авессалома с отцом.

Казалось, что Авессалом желал встретиться с отцом лицом к лицу, чтобы довести дело до конца. Действительно, в итоге Авессалом поклонился отцу, пал перед ним ниц, а Давид облобызал сына (2 Цар 14:33). Но вскоре Авессалом все равно поднял восстание против Давида: внешнее примирение ничего не изменило в отношениях отца и сына.

Почему же Давид ничего не сделал для исцеления своей семьи? Ведь он был великим воином и вождем, народ боготворил своего царя. Давид был талантлив, одарен в музыке и поэзии. Он преуспел в защите своего народа. Еще подростком Давид выступил в защиту своей страны, убив воина–исполина Голиафа. И все же реальность такова, что при всей своей уверенности, силе и духовности царь не имел ни малейшего понятия, как разрешить конфликт между собственными детьми. Он не нашел лучшего способа справиться с болью, чем избегание и пассивное бездействие. Из этой истории следует одна всеобщая истина: Давид вел себя столь неразумно вовсе не потому, что желал зла своей семье, а потому, что он делал то, что ему казалось самым лучшим для его детей.