Семейные обязательства

Кто бы знал, как это благословение наследуется! Императоры как-то не занимались описаниями своих фамильных свойств. А если и занимались – то не делились с охранителями.

Итак, что нам известно?

Все началось с основателя династии – Мстислава. Почти четыре века назад он правил захолустным рутенским княжеством. Дальше – нашествие орды Потрясателя, Рутения в огне, Горазд Гнездовский объединяет князей… И молодой Мстислав в поединке убивает Потрясателя. Наплевав на все силы степных шаманов, разбив вдребезги походных идолов, он выходит из полыхающих шатров с обагренным кровью мечом. Это известно всем и каждому – о той битве написаны исторические труды, опера, батальное полотно «Мстислав Великий» висит в Императорской картинной галерее который век…

Через пару дней после битвы стало ясно, что магия на Мстислава больше не действует, и рядом с ним колдуны абсолютно беспомощны.

Мстислава мгновенно объявили Святым.

После, когда он огнем и мечом покорял западные земли, называемые также Тридевятым царством, это очень помогло. Местная нечисть подчинилась Святому. На том бы дело и кончилось, если бы дети Мстислава не получили возможность отключать магию по своему желанию.

После смерти Мстислава был коронован его сын Олег. Рядом с новым императором магия тоже не действовала. И это при не самом святом образе жизни Олега Мстиславича.

Тогда и стали говорить о «Благословении Мстислава». Мол, Господь хранит династию, не иначе. Потому император – глава Церкви в Империи, потому и власть его от Бога. Вот оно, прямое доказательство прав на престол. Так и пошло. Дети и внуки императоров творили с магией, что хотели, особенно в моменты нервного напряжения. Правнуки – уже нет. Коронация подтверждала право на благословение и передачу его по наследству на два поколения.

«С одной стороны – очень удобное свойство, - цинично хмыкнул про себя отец Георгий. – С другой - и магическая медицина императору недоступна. Потому и развивали в империи немагичекое лекарство, потому и врачи наши, если без магии, – лучшие в мире…»

Но не о том речь.

Если допустить, что Елизавета – потомок Мстислава, все прекрасно сходится. Увидела любовницу мужа, захотела стерве в прическу вцепиться (охранитель был далек от мыслей о светской беседе двух дам), психанула, естественно, магия и вырубилась. А тут вампир, как на грех, рядышком. Оборачивается в истинный облик и ломает молодой вдове весь воспитательный момент.

Логично?

Вполне.

Или все еще интереснее?..

Раздумья отца Георгия прервал тяжелый натужный кашель. Председатель шумно перевел дыхание, глотнул воды из высокого стакана и со стуком поставил его обратно на кафедру.

- И что охранители Гарца могут ответить по существу проблемы? – Вопросил горе-начальник с явным намеком на полную бесполезность региональных отделений.

Отец Георгий сочувственно кивнул коллеге и получил в ответ едва заметный прищур – все в порядке, мы-то с тобой знаем, кто тут работает, а кто годен только речи только на разговоры.

После совещания Провинциал-Охранитель Гарца сам подошел к бывшему подчиненному.

- Рад за тебя, отец Георгий. Какой ты стал — совсем солидный! А как твой мохнатый эксперт? - хохотнул он. – Все ворует старые пергаменты?

- Спасибо, отец Никодим. Твоими молитвами… Кот ворует всё, что шуршит. Играется, – без ожидаемой улыбки вздохнул отец Георгий. – Прогуляемся?

- Давай, - посерьезнел охранитель Гарца, глянув за окно. Там декабрь окончательно решил стать зимним месяцем – подморозило, деревья гнулись от сильного ветра, а тяжелые серые тучи обещали то ли снег, то ли ледяной дождь.

Они медленно спустились с крыльца. Два епископа ступали величаво не от важности, а опасаясь поскользнуться. Дворник сбил весь лед со ступеней, но отполированный камень на морозе стал похож как каток.

В сквере при здании Синода было безлюдно. Все, кто был на совещании, постарались либо побыстрее разъехаться в теплых каретах, либо найти себе дела под крышей, у печей и каминов.

Отец Никодим поежился, кутаясь в плащ.

- Вот ведь, незадача, - пробурчал он. – В Гарце у меня прекрасная шуба есть, из зимнего меха горного тролля. Мохнатая, теплая, как раз на такую ветреную стужу. Выглядит, правда, жутковато – вот я и не взял. Думал, придется по паркету шаркать да политиканство разводить, какие тут тролли… Рассказывай, отец Георгий, пока я, старый, не заледенел вконец. Это ты у нас – Жар-Птица, мне жару не досталось.

- У меня возок за углом, с печкой, - все так же без улыбки ответил Жар-Птица. – Не хрусти костями, все равно не поверю. Небось, сам тролля и завалил?

- Сам, не сам – дело такое...

Отец Никодим остановился и сделал вид, что любуется обледеневшей вишней. Ветром с нее скинуло весь снег, и стали отчетливо видны веточки-сосульки. Так бывает, если после слякоти резко подмораживает – вода не успевает стечь и становится ледяной глазурью на деревьях.

- Боишься чужих ушей? – спросил охранитель из Гарца.

- Боюсь, - кивнул отец Георгий. - Я теперь пуганая ворона, от каждого куста шарахаюсь. Тебе, отец Никодим, я верю. Если доживу до завтра – поверю окончательно.