Семь Замков Морского Царя

Мать, красивая креолка, проводила дни в наведении макияжа или валялась на диване, забавляясь с макакой и ручным вороном, одновременно употребляя в большом количестве анисовую водку и наркотики. Она ожидала ребенка, когда Каликст Югенен не вернулся из очередного плавания.

Гадалка предсказала ему рождение сына, и он, перед тем, как отправиться на встречу со своей загадочной судьбой, решил, что сын должен быть назван… Иудой. Это вполне соответствовало постоянно проявлявшемуся отвратительному характеру моряка.

У креолки действительно родился сын; неожиданно сразу за ним на свет появился его брат: гадалка не смогла предвидеть рождение близнецов; следовательно, в ее предсказании содержалась только половина правды. Мне довелось отстаивать волю отца близнецов. Чиновник отдела гражданского состояния отказался записывать в книги имя Иуда, несмотря на возмущение доктора Текаре, согласившегося стать крестным отцом. Текаре позвал меня на помощь, и я, вооружившись Новым Заветом, объяснил чиновнику, что существовал и святой Иуда, брат святого Жака. Тем не менее, малыш Югенен был зарегистрирован в книге родившихся как Пьер-Иуда Югенен.

— Эти два имени прекрасно согласуются! — признал Текаре, ухмыляясь. — Иуда предал своего господина, а Пьер или Петр отрекся от него. Первый стоил второго.

Второй ребенок был назван в честь святого Альдеберта в соответствии со святцами. Что касается прекрасной креолки, то она быстро потеряла интерес к новорожденным.

Ее часто можно было видеть в городе, где она часами дегустировала ликеры на террасах кафе, с презрением отворачиваясь от ловеласов, пытавшихся заигрывать с ней. Ухаживать за близнецами она поручила своей то ли кузине, то ли просто дальней родственнице, которую дети позднее стали называть тетушка Фараильда. Это была красотка с пышной фигурой, словно сошедшая с картины Рубенса, особа легкого поведения, но остававшаяся доброй женщиной. Креолка первая покинула город, исчезнув в неизвестном направлении. Немногочисленные наиболее доброжелательно относившиеся к ней горожане полагали, что она отправилась к своему безалаберному супругу.

Тетушка Фараильда осталась ухаживать за детьми.

Прошли годы. Когда близнецам исполнилось двадцать лет, их дом был продан на торгах. Незадолго до этого случился небольшой скандал.

Рассказывают, что Пьер-Иуда был обручен с молодой учительницей по имени Перрина Жене. Однажды утром ученики напрасно ждали ее в классе. Оказалось, что она бежала с Альдебертом.

Странное совпадение, но как раз в это время в пригороде появились палатки бродячего цирка. Когда цирк свернул палатки и отправился искать удачи в другом месте, тетушка Фараильда и Пьер-Иуда покинули город.

Я больше ничего не могу сказать тебе о семействе Югененов, мой друг. Да и то, что я знаю, никак не проясняет появление страниц, переданных мне Хильдой Ранд, которые я послал тебе.

— Я сейчас прочитаю их тебе в надежде, что они, может быть, помогут тебе вспомнить какие-нибудь подробности.

Хотя фактор времени не имеет существенное значение для интересующих нас событий, я хотел бы знать, сколько лет было молодому Югенену в то время, когда он посещал школу Сидуана Кюха, и где находится… ну, скажем… предмет с улицы Старого Земляного Вала?

— Добрый день, господин Помель! — воскликнул аптекарь. — Это было время его ежедневных вечерних молитв, и если я скажу, что тогда ему исполнилось лет тринадцать, то, думаю, не сильно ошибусь.

— Это совпадает с моим заключением, — кивнул отец Транквиллен. — А теперь предоставим слово Пьеру-Иуде!

III Все, что уцелело от огня

В то время, как Альдеберт всегда с нетерпением ожидал начала занятий в классе, старательно выполнял домашние задания и с блеском отвечал на уроках, я проявлял необъяснимое отвращение ко всему, имевшему отношение к школе.

Я был плохим учеником, классическим лодырем. Тетради с моими домашними заданиями были усеяны чернильными кляксами и жирными пятнами; моя память категорически отказывалась запомнить самое простое двустишие, и я никогда не мог усвоить правила и законы, обязательные для школьной братии.