Семь ударов

Я обернулась, и меня нагнала Лиза. В последнее время она повзрослела, перестала носить много яркой одежды, предпочитая делать акцент на одном цвете. Вот сейчас, допустим, она надела серые джинсы и черный пуховик. Поскольку волосы вернулись к натуральному русому цвету, она больше не выделялись, и единственным ярким пятном остались красные кроссовки.

Однако Лизины подписчики на канале оценили ее новый сдержанный образ и написали кучу восторженных комментариев. Лиза перестала быть Феечкой из Настиных комиксов.

Я? Я почти не изменилась – только волосы, которые я безжалостно отрезала под корень в грязном общественном туалете несколько месяцев назад, отросли до плеч и снова стали завиваться.

– Ну как, сделала домашку по информатике? – Лиза пихнула меня плечом.

– Не всю, – честно созналась я.

– А я попросила Костю, он мне помог, – заявила Лиза и лукаво взглянула на меня. – Странно, что ты у него не попросила.

– Почему это странно? – я спрятала нос в воротник куртки.

– Ну… мне показалось, вы сблизились в последнее время.

– Но, Лиза, это не значит, что он за меня домашку будет делать!

– Ладно-ладно! – рассмеялась Лиза. – Не буду тебя смущать, а то ты на помидорку похожа!

Я пихнула ее плечом, и Лиза едва не улетела за пределы дорожки. Мы пошли дальше. Костя за несколько месяцев похудел еще больше, стал еще менее разговорчивым, но всегда с удовольствием общался со мной. Он бросил экспериментировать с приложениями и рисованием, а его родители раз и навсегда зареклись покупать сомнительные картины на акциях.

Что стало с картиной «Исполняющий желания»? Посоветовавшись со всеми, начиная от экзорцистов и заканчивая священниками, Алексей Иванович сжег ее. И Миша больше не вернулся – более того, мои головные боли прекратились, а привычка стучать исчезла бесследно. Сила, противоположная сущности Миши, ушла, потому что в нашем мире установилось равновесие. Я стала нормальной.

– А ты сегодня снова идешь на работу? – поинтересовалась Лиза, когда мы вышли из парка.

– Ага.

– Как жаль! А я хотела позвать тебя в парк аттракционов…

– Ничего, – я улыбнулась. – Сходим, когда у меня выпадет выходной.

Я устроилась на работу в магазин спортивной одежды. Я работала там после школы и на четыре часа выходила в выходные, чтобы оплатить то, что задолжала: одежду, еду с рынка, угнанный мотоцикл, бензин, – а еще мне хотелось анонимно пожертвовать родителям Маши денег на новую дверь. Как я это сделаю, я пока не знала, но то, что сделаю непременно – не сомневалась.

Перед школьными воротами мы столкнулись с Рыжковой. Она подняла взгляд, увидела мое лицо и отскочила, как ошпаренная. Куколки на ее сумке затряслись и вместе с сумкой спряталась за спину. С тех пор, как я снова пошла в школу после той сентябрьской истории, она опасалась меня и обходила стороной, а если по какой-то причине мы встречались, она тут же хваталась за своих кукол-талисманов. По-моему, она до сих пор считала меня убийцей… Убийцей, которую незаслуженно оправдали, не иначе как потому, что родители дали хорошую взятку. Но меня это не трогало, потому что теперь я твердо знала – я не убийца.

Лиза сдержанно с ней поздоровалась, и мы прошли в ворота. Лиза поведала мне, что тоже одно время подозревала Рыжкову и как-то поделилась своими опасениями с Настей. И они украли ее кукол, Лиза сожгла их на пустыре, а Рыжкова завела себе новых и стала куда менее дерзкой и уверенной в себе. Надо же, какой спектакль! Настя просто смеялась над нами, когда его ставила!

А Настю похоронили. Мы все пришли на ее похороны. Все плакали, но мне не хотелось, хотя шел дождь, и мысли тяжело, словно тучи, плыли в голове. Я смотрела, как гроб закидывают землей, и вопрошала: почему? Почему?! За что ты так со мной?! Зачем ты поддалась Мише и своим самым черным чувствам?!

Первое время я оправдывала Настю, а потом вспоминала тюрьму, суд, побег, свои скитания и качала головой. Нет. Каждый делает свой выбор, и каждый уязвим перед жадностью и завистью. Но не каждый возводит эгоизм на пьедестал и плюет на всех остальных. Да, допустим, Настя убила Машу Ножову, не ведая, что делает. Но зачем было продолжать? Зачем было убивать остальных, подставлять меня? Зачем было притворяться мертвой, наплевав на чувства своих родителей?

Я уверена: Настя могла противостоять Мише. Могла, но то, что он наобещал, оказалось куда желаннее для нее, чем все остальное. Она могла бы направить свой талант художника на созидание, но предпочла разрушать им.

В СМИ Настю окрестили последней жертвой, а вокруг нее полицейские построили историю о выдуманной женщине-маньячке, которая была похожа на меня и пользовалась этим. Алексей Иванович без зазрений совести занес ее в протокол, написал отчет о самоубийстве и закрыл дело – и только лишь потому, что не был уверен в том, что Настя действовала по своей воле. Да и как расскажешь общественности о проклятой картине, призраках и нарисованных монстрах?