Семь ступеней в полной темноте

Крышка медицинского реактора, сияя мягким светом, опустилась на него, окончательно отделяя от окружающей действительности. Внутри капсулы воцарилась абсолютная тишина, свет мягко померк. Тревожные мысли как-то сами покинули его, на душе воцарился покой и умиротворение. Арон подумал, что, должно быть, именно так приходит смерть, и, наконец, сомкнул свои веки. Последние проблески сознания, промелькнув в голове размытой чередой красочных всполохов, покинули его. Сердце Арона остановилось. Воцарилась тьма….

Глава 24

Где-то на другом конце большого леса, среди белых скал, где дома и дворцы были вырублены из сияющего на солнце мрамора. Где крылатые люди взращивали свои висячие сады. В своих палатах, окруженная близкими людьми, под чутким присмотром королевы матери, Сольвейг открыла глаза.

Боль утраты пронзила ее тело словно стрела. Она не поняла, что случилось, где она, и кто эти фигуры вокруг. Но было совершенно ясно — случилось непоправимое. Слезы застилали ее взор. Они катились не переставая. Ком в горле мешал ей дышать.

Сольвейг резко села, и попыталась встать на ноги. Но кто-то до боли знакомый, и так приятно пахнущий, мягко подхватил ее под руки.

Сразу встать не получилось. Что-то тянуло ее назад. Она промокнула глаза ладонями и обернулась…. Ах да, это же ее крылья. Правда, цвет у них совсем иной. Не такой, как прежде. И доспехи что надеты на ней, тоже какие-то странные. Что же происходит с ней!?

Стоило задать себе этот вопрос, как образы последних запомненных ей событий, обрушились лавиной на полу очнувшееся сознание.

— Где он!? — хриплым, словно чужим голосом спросила она.

— Кто, кузнец? — тихо спросила мама. Это она держала ее под руки, помогая стоять на ногах.

— Арон его имя…. Что с ним?! — Встревожилась Сольвейг. Ее сердце чувствовало что-то неладное.

— Он не захотел лететь с нами, — мягко ответила королева.

— Вы… что-то сделали с ним? Где отец!? — захрипела Сольвейг, чувствуя, как внутри закипает ярость.

— Я звал его с собой, — послышался спокойный ровный голос короля Ангуса — Уна тому свидетель. Но кузнец… Арон отказался. Сказал, что сам найдет тебя, когда придет время.

— Он сказал что-то еще?!

— Да. Сказал, что сровняет белые горы с землей, если с тобой что-то случится.

Сольвейг в своем замутненном сознании с трудом осознала услышанное. Выложив слова словно кирпичики в голове, она поняла их смысл. Сразу стало легче.

— Да… так бы он и сказал. — Сольвейг заметно пошатнулась и присела на край постели. Силы никак не желали возвращаться к ней. По крайней мере, не так быстро.

Крылатая дева какое-то время рассматривала свои руки и тело, закованные в легкую, черную, поблескивающую на свету, броню.

— Мы не смогли снять это — послышался еще один до боли знакомый голос. Услышав его, Сольвейг ощутила гнетущее чувство вины, и, собравшись с духом, обернулась.

Конечно же, это был Хаук. Ее старый, мудрый учитель. Человек, который был, наверное, роднее, чем кто-либо в этих палатах. Пожалуй, по духу, он был для нее ближе, чем родная мать.

— Хаук… — она забыла, о чем хотела сказать, стоило только увидеть сложенные крылья за спиной старца. Все что она смогла сделать, это указать на них пальцем.

— Ах, это… благодаря тебе, — старец расправил могучее оперение, перед Сольвейг.

— Как… такое возможно? — выдавила она из себя, превозмогая хрипоту.

— Ты исполнила свое предназначение. Свершилось! — радостно объявила королева мать, всплеснув руками.

— Но, я ничего такого не помню… — возмутилась крылатая дева.

— Ты потеряла много сил, и проспала несколько суток. Но, то, что случилось…. Это было что-то такое….

— Это было… немыслимо — вздохнул король — просто невообразимо. Даже в мечтах я не смог бы такого представить.

— Да, милая. Это было как в сказке…. Как только забрезжил рассвет, крылья твои озарились, и, сияние их затмило солнце. Длилось это не долго, но вместе с тем, казалось, что прошла вечность. Потом ты потеряла сознание. Лишь немного придя в себя, мы обнаружили, что отец твой цел и невредим, раны наши исчезли без следа, а Хаук обрел вновь свои крылья.

— Звучит как бред умалишенного — усомнилась Сольвейг.

— Я живое тому подтверждение — отозвался ее старый друг и наставник.

Сольвейг немигающим взглядом уперлась в пустоту. Спустя какое-то мгновение она ощутила резкий рвотный позыв, и едва его сдержала. Заботливая мать щелкнула пальцами, и проворные служанки тут же проводили Сольвейг в умывальню. Там ее несколько раз вывернуло наизнанку.

Королева вопросительно взглянула на лекаря, скромно сидящего в сторонке, но тот лишь развел руками. Дескать, чего вы хотели в ее положении. Радуйтесь, что жива.

Вскоре, Сольвейг вернулась. Лицо ее было бледным, взгляд хмурым.

— Что со мной?

— Вам бы поесть горячего, и погулять на свежем воздухе — ровным голосом констатировал лекарь.

— Я задала вопрос — она повысила голос забывшись. Стены содрогнулись от мощного эха, с окон посыпались осколки стекла. Она тут же поняла, что наделала своим могучим гласом. Но было уже поздно.