Семь ступеней в полной темноте

Кузнец не поверил своим ушам. Конечно, чего греха таить, ее тело его волновало. Сама она, одним фактом своего существования, порождала в нем бурю желаний и предчувствий. Но… он ожидал столь смелого признания с ее стороны.

— Сольвейг… — начал он, подбирая слова.

— Да?

— Пойми, я не игрушка. Ты ранишь даже, не желая того. Сейчас ты одна, а через минуту — уже другая. Я…. не слишком преуспел, в обращении с женщинами, ты знаешь. Но… дело даже не в этом.

— Что-то не так? Во мне дело?

— Прости, но… что, если в порыве страсти, ты вспомнишь кто ты есть? Что если потеряешь контроль над собой? Твое настроение и так меняется слишком часто.

— Да, — согласилась она — здесь ты прав. У тебя не будет шансов. А я… Я не смогу простить себя за это.

— Вот видишь…

— Но, ты ведь хочешь этого? — не оставляла она надежды — Ведь раньше хотел!

— Да, — задумался он, — этого не скроешь. Но близость с тобой оставляет слишком глубокие шрамы.

— Я…. согласна на цепи — прошептала она. — Я все понимаю.

— Нет… нет. Это ничего не решит. Будет только хуже — возразил кузнец.

— Скажи, что — взмолилась она тихо — и я сделаю. Только не гони от себя. Будь со мной сегодня… Ты говорил, о новой, о другой жизни. И я поверила тебе. И я стараюсь….

Помоги мне. Дай почувствовать себя нужной и желанной. Это так… чуждо мне… И так близко сейчас. Я не умею… не знаю как выразить то, что творится внутри. Да еще эти слезы….

После ее слов кузнец долго молчал. Она слышала, как часто бьется его сердце и чувствовала, как он напряжен. Они так и стояли во мраке подвала, обнявшись в тусклом свете луны, пробивавшемся сквозь узкие окошки у самого потолка.

О думал о том, что все, о чем он мечтал когда-то, блекнет по сравнению с тем, что происходит сейчас. Ее мятежный, неудержимый дух… Ее вольное, окрыленное тело, за его спиной… Ее сильные когтистые руки, нежно обнимающие его. Ее слезы и все то, что переменилось в ней. Это так трогательно и волнительно. Но и грустно, в то же время.

Грустно от того, она может окончательно привязаться к нему. И что самое ужасное — он сам боялся привязаться к ней. Она и так уже оставила в его душе неизгладимые впечатления на всю жизнь. И к боли физической, сейчас могла добавиться боль душевная.

Хотя, кого он пытается обмануть?! Он уже привык… Она резко ворвалась в его жизнь и быстро стала ее частью. Заполнив собой пустоту в его остывающей душе…

Сольвейг молча ждала, прикрыв глаза, и мягко сжимая его в объятиях. Она тихо млела от тепла его чистого, распаренного тела. От терпкого, только ей уловимого аромата, сплетавшегося с запахом мыла и, почему то, сосновой коры. Хотелось прижаться к нему как можно сильнее, чтобы всем телом ощущать это приятное тепло. Сжать руками и ногами так, чтобы он уже никогда не вырвался из них… И она бы прижалась, не будь нужный ей человек, таким ранимым и хрупким…

— Хорошо — вдруг сказал кузнец тихо, но уверенно.

— Ты что-то придумал? — обрадовалась она.

— Да, — выдохнул он — и, надеюсь я об этом не пожалею.

— Что мне сделать? — оживилась Сольвейг.

— Ничего особенного. Просто пойди наверх, закрой ставни и разведи огонь в камине. И возьми себя в руки. Сильная, ты мне нравилась больше.

Сольвейг выпрямилась и быстро утерла слезы.

— Так лучше?

— Да — улыбнулся он мягко — так лучше.

— А ты?

— А я поднимусь к тебе позже. Немного терпения, хорошо?

Хорошо — улыбнулась она.

Отправив ее на верх, Арон присел на ступеньку. Нужно было успокоить бурю мыслей в своей голове. Побороть усталость, и постараться довериться ей. А еще взять в руки себя самого, и отделаться от чувства, что он скотина, которую ведут на заклание. Нет. Это его, и только его, сознательный выбор. Если не сделать этого сейчас… он никогда не простит себе этой трусости. И серая жизнь снова поглотит его.

Решено!

Арон встал, выпрямил спину и расправил плечи. Привычный покой поселился в его сердце и голове…. Чему быть, того не миновать.

Наполнив ведра теплой водой, он, наконец, поднялся на второй этаж.

Крылатая дева переминалась с ноги на ногу, стоя у очага. Она выглядела совсем не так, как раньше. Неуверенность, и смятение чувствовалось во всем. В ее движениях, взгляде, растерянной улыбке…

— Вода еще не остыла… — заговорил он — Ты все еще хочешь умыться?

Она быстро кивнула.

— Ты… мне поможешь?

— Прыгай в кадку, пока не остыло.

Кузнец зачерпнул ковшик воды из ведра и вылил его в сосновую кадушку, чтобы ногам было теплее. А возле нее, постелил на пол сложенное льняное полотно.

В комнате было тепло и тихо. Неяркий свет исходил от камина и пары толстых свечей на его массивной полке. Они были совсем одни, если не считать маленького пушистого зверька, тихонько сопящего в уголке.

Кузнец неторопливо поливал ее голову водой, и теплые струи приятно скатывались по волосам. Стоя на полусогнутых ногах, она прикрыла глаза, наслаждаясь его пальцами в своих волосах. Кузнец щедро намыливал пряди душистым травяным шампунем, и от этого странное, приятное покалывание, искрами разбегалось по спине и ногам, возвращаясь волной приятной теплоты.