Семь ступеней в полной темноте

— Уже все? — спросила она доверчиво.

— Все — кузнец улыбнулся в ответ, отпустив ее. — Не мешает?

— Нет — улыбнулась она. — Но это так необычно. Странный подарок, но все равно приятный.

— Ну что ж… Пока тебе есть чем заняться. А мне нужно собрать кое-что в дорогу….

Забрав с собой пустую корзинку, кузнец встал. Оглядевшись по сторонам, он направился к лестнице.

— Арон…

— Да? — кузнец остановился на пол пути.

— Ты не мог бы… согреть воды?

— Воды?

— Да. Я хотела бы….

— Хорошо — кивнул он — согрею.

Глава 12

Когда он ушел, она погрузилась в свои мысли… Маленький пушистый комочек сладко спал на ее коленях, то и дело тихонько мурлыча. Несколько раз кузнец поднимался наверх, тщательно выбирая что-то из своих непонятных вещей. Сложив их в сумку, он снова убегал. Сольвейг лишь провожала его грустным взглядом, ни подавая ни звука. Кузнец выглядел спокойно и сосредоточено, но свою тревогу все же не мог скрыть. Она чувствовалась во всем.

Через какое-то время, закончив сборы, он поднялся наверх. Хотел сказать, что вода согрелась, но рыжеволосой девы не застал. Проверив окна, и осмотрев балки под потолком, он спустился вниз по лестнице. Заглянул на кухню и в кузню… Но ее нигде не было. Осталась только маленькая дверка в укромном уголке. Он толкнул ее ногой, но дверь оказалась закрыта изнутри.

Решив, что Сольвейг хочет побыть в одиночестве, Арон не стал мешать…. Проверив все еще раз, он прислушался. В доме было тихо и спокойно, если не считать ветра за окном. Самое время….

Тихо обойдя ступени, ведущие наверх, он поддел отверткой половицу и потянул за кольцо, спрятанное под ней. Что-то под полом глухо щелкнуло и перед лестницей проступили очертания люка. Быстро встав, кузнец открыл его. Лестница что вела на верх, теперь вела и вниз. Только ступени там были каменные, если не сказать бетонные. Кроме того, они были ровными, и уходили далеко вниз. В полумраке подпола виднелась площадка и еще один марш, уходящий куда-то влево, и еще глубже.

Осторожно сложив сумки на ступени, кузнец еще раз прислушался. И убедившись, что вокруг никого нет, тихо закрыл люк, и, встав на него сверху, слегка подпрыгнул. Под полом снова что-то сработало и люк словно исчез. Ровный, ничем не примечательный, дощатый пол.

Довольный собой, кузнец взглянул в окно. Небо уже темнело. Сумерки опустились на горы. Кинув взгляд на маленькую дверку, он ушел.

Вернулся он намного позже, уже чистый и отдохнувший. Подойдя к дверке, он тихонько постучался. С той стороны щелкнул маленький засов, и дверь приоткрылась.

Вошел он не сразу. Осторожно толкнув дверцу, спустился вниз. Глаза не сразу привыкли к полумраку.

— Ты пахнешь мылом. «Решил освежиться в дорожку?» — прошептала она из-за спины.

— Да… так крепче спится.

— Хорошо… — она плавно опустила крылья поверх его плеч… — А где же цепи и моя мягкая подстилка?

— Их нет.

— Жаль….

Он почувствовал, как ее когтистые пальцы обнимают его грудь.

— Жаль?

— Ну, здесь ты овладел мной впервые. Хотя, нет… Впервые это было, кажется, в поле. Помнится я хотела тобой поживиться.

— Я не горжусь этим.

— Почему же? — переменилась Сольвейг — Я сильный и опасный, противник. Хорошо, что твой голод оказался сильнее моего…

Я стала твоим трофеем. И этим трофеем, ты мог бы владеть безраздельно… Стань ты моим трофеем, поверь, я бы не стала стесняться. Но…

Удивительно, как смертный, человек, может так сломить, подавить волю, вселить страх… Окунуть в дерьмо, с головой, а потом выдернуть на свет божий и отмыть от того, что налипло за целые годы.

К чему ты клонишь? — с опаской осведомился кузнец.

— Правда не справедливо? Ты подарил мне жизнь. А взамен получил только боль и свежие шрамы.

— От добра — добра не ищут — усмехнулся он.

— Не думай, что я изменилась. Стала мягкой… податливой. Все может перемениться. Уже завтра, мы можем снова стать врагами.

— Поживем — увидим. «Я в тебя верю», — сказал кузнец просто.

— Но я себе не верю! — прошипела она у него над ухом.

— Так чего же ты от меня хочешь? — осведомился он устало.

Она сжала его в своих объятиях, и прошептала:

— Не хочу, чтобы завтра наступило….

Она всхлипнула у него над ухом, как обиженная девчонка, и ее горячая искренняя слеза скатилась по его щеке.

— Ничего, ничего… — он погладил ее по руке, — Поверь мне, все образуется — дай только срок.

— Тебе легко говорить… ты вон какой. Так и светишься. А я….

— А ты, просто другая, и смотришь на мир, тоже по-другому. — прервал он ее мягко.

— Думаешь?

— Знаю.

— А если я снова стану тварью? Ты прикуешь меня, если поймаешь?

— Там видно будет — резонно заключил он — но убивать точно не стану. Обрежу крылья к чертовой бабушке, и одежду носить заставлю!

Сольвейг надсадно засопела и прижалась к его спине сильнее.

— Отрежь сейчас! — взмолилась она.

— Нет!

— Я тебя умоляю! Иначе совсем скоро, я улечу отсюда и одному богу известно, что дальше будет. Я так не хочу!

— Нет! — оборвал он ее резко — Что дано тебе свыше — дано не случайно. В свое время… все на места встанет…

— Ну, тогда… Возьми хотя бы мое тело. Оно… тянется к твоему теплу…