Семь ступеней в полной темноте

Вернувшись домой, я, почтив память отца, сжег наш дом. Огонь очищает…. Пламя тогда пылало до небес. Люди пытались его тушить, но завидев меня, опускали руки. Я стоял рядом и смотрел до тех пор, пока последний всполох пламени не погас под дождем. А потом я отстроил дом заново, на том месте, где он стоит сейчас.

Прошел год, и жизнь вроде начала налаживаться. Но как-то утром пришел небольшой отряд с той стороны реки. Проехав через деревню, они направились ко мне. И я вышел на встречу, босой и без оружия. Как мой отец до этого. Во главе отряда стоял тот самый старик. Он слез с коня и поклонился до земли. Попросив прощения за своих недостойных сынов, он спросил, ни я ли предал их тела земле. Тогда я показал ему то, что покажу сейчас тебе…

Кузнец развязал узел и размотал бинт на раненой руке. Подвинувшись к свету, он согнул ее в локте.

– Вот, – тихо сказал он. – Смотри…

Сольвейг подалась вперед и пригляделась… множество зарубцевавшихся шрамов тянулись по его предплечью ровной чередой. Начинаясь от локтя, они пролегли через всю руку до самого запястья. Их было много, около двадцати, но он не дал сосчитать…

– Что это? – спросила она, уже зная наверняка.

– Это моя ноша. Здесь все, кого я убил за свою короткую жизнь. И память хранит лица каждого из них. Они не были безобидны. Не были слабы. Не были трусливы. Они умирали с оружием в руках и твердо стоя на ногах.

Скомкав бинт Арон кинул его в огонь, дождался пока он прогорит и продолжил рассказ.

– Мы почтили память мертвых, осыпав головы пеплом и заключили мир, в знак которого он предложил мне свою дочь. Ту самую, которой я оставил шрам…

– И ты согласился?

– Я не мог отказаться. Старик пообещал убить ее на месте. Принести в жертву, так сказать. В общем, она стала залогом шаткого мира… Взамен я отдал серп, выкованный отцом. Как назидание, в память об этом дне. И они ушли…

– Что с ней стало? Она жила здесь?

– Да, но не долго. Я не обижал ее и не держал силой. Она просто ходила как тень… а через месяц повесилась.

– Умерла?

– Нет, я вернулся в тот день рано, и вытащил ее из петли.

– Ты… был с ней? Ну я имею в виду как с женщиной, – уточнила крылатая бестия.

– Ну, она пару раз пыталась. Даже залезла однажды в мою постель. С ее стороны это был настоящий подвиг!

– И как?

– Боюсь я не порадую тебя подробностями, – Кузнец грустно усмехнулся. – Нет… тогда я не познал плоти. Сложно приласкать женщину, которая скрипит зубами от боли.

Кузнец замолчал.

– Что же стало потом?

– А потом, она стала жить там, в поселке. Люди, хоть и с опаской, но приняли ее в свой круг. Теперь все нормально.

– Почему ты не оставил себе женщину? – удивилась Сольвейг.

– Думаешь, легко жить с тем, кто убил родных братьев? Пытаться его ублажать сквозь слезы? И потом, я тоже не железный. Я сильный мужчина, она – красивая женщина. Это могло плохо кончиться.

– Я тебя поняла. Но меня бы это не остановило, – констатировала она.

– Временами, я жалел об этом. Но рад, что поступил так. Хотя… встречаю ее иногда, и дурные мысли всплывают в голове.

– А что было дальше?

– Ну, прошло семь лет, я встретил странного старика, подавшего мне шальную идею. А дальше ты знаешь. Встреча в поле и все что было дальше….

– Я с трудом верю в то, что ты рассказал. Особенно после того, как ты обошелся со мной. А еще больше я не понимаю, зачем мне все это знать!?

– Как бьется мое сердце? – спросил он, сильнее прижав ее ладонь к своей груди.

– Оно бьется спокойно. Но при чем тут это?

– Когда я нашел отца, оно отчаянно рвалось наружу. Но, когда я убивал тех людей… оно билось так же спокойно, как и сейчас.

Кузнец молча встал, взял с камина шкатулку и протянул ей. Внутри лежал длинный, грубо сработанный кинжал с обломанным кончиком. Лезвие его сохранило остатки засохшей крови. Она попробовала его на язык и содрогнулась.

– Очень странная кровь… как у тебя.

– Он пришел из далека, я же говорил…

– Я убивала белокурых людей с голубыми глазами, – огрызнулась она. – Говорю тебе, это странная кровь!

– Теперь ты знаешь кое-что и обо мне, – Арон забрал кинжал и убрал на место.

– Да, только зачем мне это? – повторила она свой вопрос.

Арон наклонился к самому ее лицу:

– А за тем, чтобы ты знала другую сторону медали! Убиваешь ты за правое дело, из мести, или забавы ради – разницы никакой! Кровь цвета не меняет. Умереть просто… Вопрос в том, как жить?

– И как же? – усмехнулась рыжая бестия.

– В мире, – и глазом не моргнул он. – Как богом дано.

– Ты сам в это веришь? – взревела она. – Напомнить кто я?!!

Она кинулась на кузнеца, сбив его с ног и подмяла под себя. Сжав его что есть силы, она выгнулась и осклабила зубы…

– Вспомнил, или сломать тебе кости?!

– Значит так ты хочешь прожить… безмозглым животным, сидя на цепи?

– Этого не будет! – яростно прошипела она, переходя на свист, и, наотмашь, ударила его кулаком. Длинная ссадина медленно проступила под его глазом. Веко дрогнуло, и нечаянная слеза скатилась по щеке…

– Хм… проснись! Мира он захотел!