Семь ступеней в полной темноте

Сольвейг подкралась поближе, и впилась в ее губы. Чувствуя новый прилив наслаждения, Аделина бережно прижала его к себе и накрыла крыльями. Резкая, крупная дрожь охватила валькирию. Соски превратились в камень, груди налились соками, а дыхание перехватило…. Ее мускулы проступили под кожей за миг до грядущего наслаждения. Мощными, резкими рывками ее тело откликалось на волны пронизывающего блаженства. Лишь нежное пульсирующее лоно все так же трепетно содрогалось, осязая в себе жилистую мужскую плоть. Ощущать, как гудящий от напряжения член скользит в глубине ее тела, было приятно и невыносимо одновременно…

Эхо судорожного плотского удовольствия накрывала деву раз от раза. Кузнецу захотелось довести Аделину до полной безоговорочной капитуляции. Излить все соки из этого прекрасного сосуда лишь затем, чтобы наполнить его иным содержимым. Наконец с первыми лучами зари, силы покинули Аделину окончательно. Ее могучее тело обмякло, не желая больше получать удовольствие. Ее изможденное лоно стало нежнее щелка, содрогающегося при малейшем дуновении ветра.

Глядя в пустые, широко раскрытые глаза, Арон последний раз проник в ее чрево. Мягко, медленно и глубоко. Он сделал это так нежно, как только мог. Зажмурив глаза, Аделина нащупала руку сестры и вцепилась в нее … Несколько мучительно долгих мгновений он испытывал ее чресла на прочность. Стиснув зубы, она инстинктивно сжала его в себе. Вот оно… кузнец дал волю чувствам не в силах более сдерживаться. Арон поймал взгляд Сольвейг, и с ее молчаливого согласия излил свое семя в чрево Аделины. Затаив дыхание, могучая валькирия наконец получила то, зачем пришла.

Арон, выполнив свою ответственную миссию тоже упал без сил. Переглянувшись, крылатые девы зажали его меж собой. Старшая из сестер бережно уложила кузнеца на свое крыло и, почти по-матерински, обняла его за плечи. Сольвейг, пользуясь случаем, прижала еще твердый член к своей набухшей промежности, и сомкнула бедра. Накрывшись своими крыльями, прекрасные в своей «короткости! девы забылись крепким беззаботным сном.

Глава 32. Лиха беда начало.

Спал Арон плохо. Находиться между двумя восхитительными телами, несомненно, было приятно, но не очень удобно. Сильные, горячие руки Аделины сжимали его словно тряпичную игрушку, не отпуская от себя. Более или менее удобно можно было лежать уткнувшись лицом в ее пышную грудь, либо на боку, ощущая ее же своими плечами. А так как обе девы накануне хорошенько поддали, запах уксуса, который исходил от вина поутру – ощутимо бил в ноздри. Поняв, что нормально уснуть ему уже не удастся, Арон повернулся к Аделине. Ранее он видел ее только издали и в полумраке. Ему захотелось разглядеть ее лицо при свете.

Черты Аделины не очень-то вязались с ее репутацией. Открытое, слегка округлое лишенное выраженных мимических морщинок, лицо. Изогнутые дугой, аккуратные тонкие брови. Длинные светлые ресницы. Красивые чуть припухлые губы. Гармоничные, хорошо развитые скулы. Ровный, достаточно длинный нос с маленькой горбинкой на переносице. Разве что упрямый, волевой подбородок с маленькой ложбинкой, напоминал о ее воинственном нраве. Однако, и об этом можно было судить пока только с чужих слов. В целом лицо ее было приятным и по своему красивым. Запомнить его не составило труда.

Арон осторожно убрал прядь светлых волос с ее лица. Она мешала ему разглядывать Аделину. Почувствовав это, дева приоткрыла свои голубоватые глаза. Зрачки ее резко расширились. Она пришла в сознание, но не сразу поняла, что к чему. Однако, вспомнив вчерашний вечер дева потянулась всем телом, и подмяла под себя Арона. Теперь она оказалась сверху, и принялась изучать его лицо. Они с интересом рассматривали друг друга.

Так же как у Уны, кожа Аделины была покрыта множеством мелких шрамчиков. Они выглядели застарелыми, и лишь светлая кожа на этих местах напоминала о давних ранах. Арон непроизвольно поглаживал горячее тело Аделины чуть выше талии. Она не возражала. Аделина тихонько, чтобы не разбудить, вытащила крыло из-под мерно сопящей Сольвейг. Ослабив свои объятия, она провела грудью по лицу и губам Арона. Это было приятно. Чуток поразмыслив, она поправила грудь рукой и принялась медленно водить своим крупным соском по его губам. Когда тот отвердел, она протолкнула его глубже. Стоило сжать его губами, и тело крылатой девы содрогалось. Это было забавно.

– Кажется так это делается? – одними губами спросила она.

Получив столь же безмолвный ответ, она подалась чуть вперед и сдавила набухшую грудь когтистыми пальцами. Это было как-то неожиданно… но вместе с тем и волнительно! Женское молоко оказалось маслянистым, теплым, и сладковатым на вкус.

– Наслаждайся… – прошептала она с блаженной улыбкой.

Вдоволь наигравшись со своими сосцами, валькирия взвесила в руке детородный орган кузнеца, пребывающий в полу расслабленном состоянии, и качнула головой неопределенно. Арон не понял, что она имела в виду.

– Я бы не подписалась на такое еще раз, – еле слышно пояснила она.

– Это мое проклятье… – тихо вздохнул Арон.