Сэм стремительный

— Дорогая моя, мы тоже пойдем перекусим, — сказал он, снимая альпаковый пиджак, который имел обыкновение носить в редакции. — Даже уж не помню, когда мы с тобой в последний раз ели вместе в городе. — Он протянул руку к крючку, на котором висел его второй пиджак. — Я рад, что этот молодой Шоттер пришел к нам в редакцию, — добавил он. — Мне кажется, он симпатичный малый.

— Он самая гнусная тварь, какую я только встречала в жизни, — сказала Кей.

Растерявшись, мистер Ренн уронил шляпу.

— А? Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Он ужасен.

— Но, дорогая моя, ты же познакомилась с ним всего пять минут назад.

— Я знаю.

Мистер Ренн снял шляпу и разгладил поля в некотором волнении.

— Это чревато некоторыми сложностями.

— Что чревато?

— Твое отношение к молодому Шоттеру.

— Не вижу почему. Вряд ли я еще когда-нибудь с ним встречусь.

— Обязательно встретишься. Не вижу, как удалось бы этого избежать. Лорд Тилбери сообщил мне, что этот молодой человек снял «Мон-Репо».

— «Мон-Репо»! — Кей ухватилась за край стола. — Тот «Мон-Репо», который примыкает к нашему дому? Не может быть!

— Да, тот самый, а избегать встреч с ближайшими соседями крайне трудно.

Зубы Кей сомкнулись с легким лязгом.

— И все-таки возможно, — сказала она.

13. Создается синдикат

Через дорогу от Тилбери-Хауса вплотную к массивному зданию, где размещаются редакции «Милых крошек», «Воскресных заметок», «Британского девичества», «Еженедельника приключений для мальчиков» и других недавно основанных периодических изданий издательства «Мамонт», ютится ветшающее четырехэтажное строение, почти величественное в своей обшарпанности, которое лорд Тилбери проглотил бы давным-давно, как и всю остальную улицу, если бы не некие правила, охраняющие древние достопримечательности.

Первые три этажа там занимают фирмы того страдальческого типа, который, с одной стороны, казалось бы, ну никак не может заниматься сколько-нибудь прибыльной деятельностью, но, с другой, продолжает с тупым упрямством кое-как существовать десятилетиями и десятилетиями. Их окна уныло заросли грязью, а буквы на стекле снаружи частично стерло время, так что на втором этаже торгуют «Джа… и Сэм… р… Руб… К°», а над ними таинственная фирма господ Смита, Р… би… ш… на и Г… занимается чем-то, что коротко определено как «к…». И, только добравшись до окна четвертого и последнего этажа, мы обнаруживаем современный штрих.

Письмена там не просто золотые и четкие, но по прочтении еще и дающие пищу воображению. Они гласят:

ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО ТИЛБЕРИ С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ

Дж. Шерингем Эдейр, упр.

Большой компетентный штат

и вызывают видение анфилады кабинетов, где множество мужчин с чеканными профилями орлиным взором исследуют под микроскопом пятна крови или проницательно изучают документы, связанные с необычайным делом кражи рубина у магараджи.

Однако в то утро, когда Сэм Шоттер посетил Тилбери-Хаус, в конторе детективного агентства сидел всего один мужчина. Плюгавый индивид в костюме еще более бодрой расцветки, чем тот, который Сэм приобрел у братьев Коэн. Если добавить нафиксатуаренные усики и носовой платок из цветного шелка, ядовито благоухавший пронзительными духами, читателям вряд ли нужны дальнейшие доказательства, что их знакомят с весьма малодостойным субъектом. Тем не менее можно открыть самый сокрушающий факт. А именно: он не смотрел в окно.

Тилбери-стрит узка, и окна четвертого этажа этой развалины находятся прямо напротив окон четвертого этажа Тилбери-Хауса. А потому Александр Твист мог бы, если бы пожелал, заглядывать прямо в святая святых владельца издательства «Мамонт» и получать ту духовную зарядку, какую обязательно дает созерцание великого человека среди его трудов. Только он, единственный из миллионов обитателей Лондона, обладает возможностью наблюдать, как лорд Тилбери расхаживает взад и вперед, пишет за своим письменным столом или запечатлевает при помощи диктофона кто знает какие грозные мысли.

И тем не менее он предпочитал раскладывать пасьянсы за своим столом, причем, конечно, жульничал.

До того мистер Твист был поглощен этим дурацким развлечением, что не сразу услышал громкий стук в свою дверь. И только когда стучащий, потеряв терпение, принялся барабанить по филенке чем-то твердым, возможно ручкой дамского зонтика, он вздрогнул и поднял голову. Затем смел карты в ящик стола, одернул пиджак и вскочил. Такой стук мог означать клиента, а мистер Твист, который был не только Дж. Шерингемом Эдейром, упр., но также большим компетентным штатом, не принадлежал к тем, кто позволяет захватить себя врасплох.

— Войдите! — закричал он.

Легким движением кисти он разметал по столу солидного вида бумаги и склонился над ними, сосредоточенно хмурясь, когда дверь открылась.