Сэм стремительный

Он же, со своей стороны, взирал на нее с немым восхищением. Вырезанная из газеты фотография, казалось бы, должна была подготовить его к редкому образчику женской красоты, но теперь, пожирая ее глазами величиной с десертные тарелки, он пришел к выводу, что фотография была поклепом, гнусностью, грубейшей карикатурой. Девушка перед ним была чудом. Прекрасная Елена не годилась ей и в подметки. Он пленился ее сияющими глазами, не подозревая, что сияют они омерзением. Он был покорен заигравшим на ее щеках розовым румянцем, не зная, что заиграл этот румянец потому, что он тридцать три секунды смотрел на нее не мигая и его взгляд все больше ее раздражал. Первым заговорил мистер Ренн.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил он.

— А? — сказал Сэм.

— Я могу быть вам чем-то полезен? — Что?

Мистер Ренн подошел к делу под новым углом.

— Это редакция «Домашнего спутника» Пайка. Я мистер Ренн, редактор. Вы пришли ко мне?

— Кто? — сказал Сэм.

Тут Кей отвернулась к окну, ее глаза больше не гипнотизировали Сэма, и он очнулся от транса, смутно осознав, что седой человек, которого он вроде бы видел, когда вошел в этот кабинет много часов назад, обращается к нему.

— Прошу прощения?

— Вы пришли ко мне?

— Да, — сказал Сэм, — да и да.

— Зачем? — терпеливо спросил мистер Ренн. Прямота и простота вопроса подействовали на Сэма отрезвляюще, и он вспомнил, зачем явился сюда.

— Я приехал из Америки стать сотрудником редакции «Домашнего спутника» Пайка.

— Что?!

— Так распорядился лорд Тилбери.

— Лорд Тилбери?

— Да. Я только что от него.

— Но он ничего не говорил мне об этом, мистер…

— Шоттер. Да, конечно. Мы все уточнили минуту назад. Мистер Ренн был деликатным человеком и, хотя не сомневался, что его посетитель бредит, ничем этого не выдал.

— Быть может, мне следует поговорить с лордом Тилбери, — сказал он, вставая. — Да, кстати — моя племянница, мисс Деррик. Кей, моя дорогая, мистер Шоттер.

Исчезновение третьего лица и возникновение интимного тет-а-тет, как обычно в подобных случаях, вызвало минуту молчания. Затем Кей перешла от окна к письменному столу.

— Вы сказали, что приехали из Америки? — спросила она, поигрывая редакторским карандашом мистера Ренна. Ей это было абсолютно неинтересно, но она решила, что должна занять этого субъекта разговором.

— Из Америки, да-да. Да, из Америки.

— И вы в первый раз в Англии? — осведомилась Кей, подавляя зевок.

— Нет. Я учился в английской школе.

— Неужели? В какой же?

— В Райкине.

Надменное безразличие Кей сменилось пробудившимся интересом.

— Боже мой! Ну конечно же! — Она взглянула на него почти мягко. — Один ваш друг рассказывал мне о вас только вчера. Уиллоуби Брэддок.

— Вы знакомы с Брэддером? — ахнул Сэм.

— С рождения.

Удивительнейшее чувство нахлынуло на Сэма. Оно не поддавалось анализу, но воздействие его было абсолютно четким. Едва обнаружилось, что эта изумительная девушка знакома со стариной Брэддоком и, значит, они могут заложить фундамент чудесной дружбы, беседуя о старине Брэддоке, как редакция «Домашнего спутника» Пайка тотчас озарилась ослепительным солнечным светом. На потолке защебетали птицы, и в их песенки вплелась тихая музыка скрипок и арф.

— Вы правда знакомы с Брэддером?

— Мы вместе играли еще детьми.

— Редкий человек!

— Да, очень милый.

— Выдающийся типчик! — Да.

— Свой в доску!

— Да. Скажите, мистер Шоттер, — переменила тему Кей, устав от этого панегирика, — вы не помните ученика вашей школы по фамилии Бейтс?

Лицо Сэма посуровело. Время смягчило воспоминания об агонии, пережитой у дверей «Гневного сыра», но рана еще давала о себе знать.

— Да, помню.

— Уиллоуби Брэддок упомянул, что вы как-то раз отделали Бейтса тростью.

— Да.

— Трость была толстой?

— Да.

— И отделали вы его сильно?

— Насколько хватило мочи.

У Кей вырвался удовлетворенный вздох.

— А! — сказала она.

В процессе вышеизложенного разговора они оба дюйм за дюймом сокращали расстояние, разделявшее их вначале, так что оказались почти лицом друг к другу. И теперь, услышав эти дивные слова, Кей взглянула на Сэма с таким сердечным и уважительным дружелюбием, что он задрожал, как желе. А она, пока он еще дрожал, вдруг улыбнулась. И вот тут-то связное изложение дальнейших событий становится для историка затруднительным.

Вкратце дальше произошло следующее: Сэм ошалело протянул руки, неуклюже обнял Кей и поцеловал ее.

4

Разумеется, можно было бы поглядеть на случившееся сквозь пальцы — проигнорировать и перейти к дальнейшему. В поцелуях как таковых нет ничего изначально предосудительного. Ранние христиане только и делали, что целовали каждого встречного. Но историк слишком ясно представляет себе поднятые брови своих читателей, если он попробует занять подобную позицию. Он отдает себе отчет в необходимости как-то объяснить, как-то доказать, почему Сэма не следует подвергать немедленному и безоговорочному осуждению.