Семь смертных грехов

Квестарь посмотрел на эконома, сидевшего на корточках под кустом и довольствовавшегося самой тощей частью кролика.

- Это один важный пан, с которым я веду интересные беседы о бренности жизни. Он отказался от высокого поста, чтобы проводить время в дискуссиях со мной.

Кася бросила на эконома многообещающий взгляд и улыбнулась. Тот опустил голову и не подавился косточкой лишь потому, что на помощь ему поспешил квестарь, он стукнул эконома по шее, отчего кость выскочила, не причинив никакого вреда.

- Действительно, - сказала Кася, - в нем с первого взгляда виден пан высокого полета, раз его беспокоят мелкие косточки. Хотела бы я знать, пан, кем вы были у магната: постельничим или камердинером?

Эконом удивленно вытаращил на девушку глаза и жадно хватал воздух ртом, как рыба, вытащенная из воды, но так и не смог выдавить ни единого слова.

- Ни тем, ни другим, - ответил за него брат Макарий. - Кем он был, ему нельзя сказать. Он связан страшной клятвой, и пока странствует со мной, он не будет этого разглашать, чтобы не загордиться.

- Я сразу увидела, что беседую с человеком выдающимся, - заявила Кася, кокетливо улыбаясь эконому.

- Слава богу, что в азбуке много букв, - прервал их разговор отец-францисканец, увиваясь около бочонка. - Мы познакомились лишь с тремя из них и уже счастливы, а впереди еще так много осталось. Я мог бы даже воспеть это в стихах или посвятить этому краткую речь.

- Лучше будет, преподобный отец, - сказал квестарь, - если тяжесть этого бочонка ты распределишь между всеми нами. Ведь нехорошо, когда один надрывается от тяжести, а другие сидят с пустыми руками.

- Эта тяжесть мне вполне посильна, - сказал францисканец, передавая бочонок квестарю. - Однако я с благодарностью отмечаю вашу добрую волю и искреннее стремление помочь ближнему.

Кася тоже попробовала вес бочонка, а эконом довольно долго возился с ним, воспользовавшись тем, что квестарь с отцом-францисканцем увлеклись обсуждением различных ученых вопросов. Францисканец при этом ссылался на "Великое зерцало примеров" и приводил из него цитаты, столь удивительные и непонятные, что квестарь лишь покачивал головой и в свою очередь

припоминал кое-что из ученой книги "Труба громогласная", над страницами которой он дремал в монастыре.

За спором они и не заметили, как красавица Кася, кивнув эконому, шмыгнула в кусты и там преподала ему вступительный урок, в результате которого эконом быстро превратился в заядлого философа.

- Где же Кася? - хватился наконец отец-францисканец, утомленный обменом мнений. - Я охотно приступил бы к делу, потому что предпочитаю абстрактной теории осязательное или, так сказать, эмпирическое познание.

- Измена! - воскликнул брат Макарий. - Девке оказалось мало ученых.

- Не дам ей отпущения грехов, и пропадет, как червь, в пучинах адовых, рассердился отец-францисканец.

Квестарь рупором приложив руки ко рту, закричал:

- Почтенный эконом! Не злоупотребляй моим терпением!

- Кася, дрянь ты этакая, иди сюда. Я тебе что-то чрезвычайно интересное скажу, - закричал францисканец и потом добавил, обращаясь к квестарю: Любопытство сгубило уже не одну женщину.

- Вот как нас обманули! - возмутился брат Макарий.

- Меня не удивляет этот факт, - заметил отец-францисканец. - Я уже кое-что заметил, когда этот тип пил водку. Кто обманывает при выпивке, тому нельзя доверять ни в чем другом. Он плохо кончит, так как задел интересы воинствующей церкви. - При этих словах францисканец вытащил из-под рясы короткий меч и помахал им над головой.

Квестарь сердито нахмурился.

- Нас подвела духовная пища, которую мы принимали, - заявил он, - но это ничего. Еще не нашелся человек, который провел бы меня. Спрячь, отец мой, это злодейское оружие: мой пояс будет пострашнее.

Он развязал узловатую веревку, которой подпоясывался, взял ее в руку и, наклонившись, словно гончая над следом, побежал в кусты.

Отец-францисканец успокоился и в одиночестве быстро осушил бочонок до дна, закусив остатком куропатки, валявшимся на земле. Немного спустя он услышал громкий крик: "Вот вы где, ангелочки!" - и многозначительное шлепанье веревкой по спине. Не успел он закончить "Отче наш", как из-за кустов появились беглецы. Брат Макарий с победоносным видом вел Касю за передник.

- Как же это ты, девка, позволила пренебречь ученым спором? - укоризненно спросил францисканец.

- А вот этот мой подлый товарищ собирался углубить установленное святым Фомой Аквинским понятие центра и стать в этом отношении умнее нас, да, к счастью, я помешал этому процессу познания. Однако я должен признать, что эта Кася с милыми ямочками на щечках оказалась неплохим философом, поскольку в такой короткий срок ввела его в курс науки. Хорошо, что наш народ имеет такое стремление к знанию, но плохо то, что сразу рвется к практике, не познакомившись вначале с теоретическими основами.

- Я на тебя сердита, отец мой, - сказала девица, надувшись и бросая при этом многообещающие взгляды эконому.

- На меня, Кася? - всплеснул руками брат Макарий. - Да разве твой избранник в состоянии оценить столь мудрую философскую систему?