Семь смертей Лешего

Руководствуясь принятыми в подобной ситуации правилами, ему надлежало выставить часовых, распределить время несения службы и отдыха. Но, глядя на людей, измотанных до предела, он только махнул рукой, отмахиваясь от инструкций. Пусть отдохнут, иначе ему будет невозможно поднять их завтра.

С мыслями о том, что сейчас для сбежавшего зэка наступило, пожалуй, самое благоприятное время в плане возможности оторваться от назойливых преследователей, капитан Шалмин погрузился в сон. С тем, чтобы проснуться с первыми лучами солнца. Даже если видимость будет чуть больше метра, он поднимет людей на ноги. Уговорами, пинками, затрещинами, но он погонит их вперед. Они обязательно поймают беглого зэка, чего бы им это не стоило.

Пока они спят в ожидании нового дня и продолжения безумной гонки, у Халявина есть прекрасная возможность избавиться от них навсегда. Нужно лишь подкрасться незамеченным и перерезать глотки сонным и беспомощным людям. Оставалась надежда только на собак. Они хоть и спали, но совсем не так, как люди. Сон их был чуток. Они то и дело прислушивались к шорохам и звукам, раздающимся в лесу, поводя ушами, выискивая в массе звуков тот, что может сулить опасность. Время от времени, словно не удовлетворившись не прекращающейся ни на миг прослушкой леса, одна из пришедших с людьми собак, поднимала голову и осматривалась по сторонам, принюхиваясь и поводя ушами. Не обнаружив ничего предрассудительного и опасного в окружающем мраке, она успокаивалась, и, опустив голову на лапы, вновь погружалась в чуткий сон.

Отмеренное капитаном Шалминым время, пролетело словно миг. Людям казалось, что они еще и уснуть то толком не успели, как их будят и вновь гонят вперед, сквозь еле различимый в предутренней мгле, лес. Они поднимались вяло, нехотя, большинство лишь благодаря пинкам и затрещинам тюремного начальника, которые он щедро раздавал направо и налево, стремясь побыстрее привести людей в чувство. Он чувствовал, что беглый зэк где-то рядом, и если они немного поднажмут, то быть может, уже сегодня закончится эта изнурительная и изматывающая гонка. И поэтому он не скупился на тумаки, стараясь расшевелить людей для их же блага.

…Собаки быстро взяли след и резво затрусили вперед, уткнувшись носами в землю, не останавливаясь и не петляя. Все говорило о том, что они уверенно идут по следу, который, судя по их поведению, довольно свежий. Вскоре собачки побежали шустрее, заставляя шевелиться и людей. Это могло означать только одно, сбежавший преступник где-то совсем рядом, собаки чувствуют его присутствие.

Собачья уверенность передалась и людям. Лица разгладились, в глазах появилось то хищное выражение, что было в начале погони и казавшееся навсегда исчезнувшим, спустя пару часов блуждания по лесу. Они вновь были командой, сплоченной и уверенной, с четко определенной задачей, которую обязаны выполнить любой ценой, и они с ней справятся. Возьмут живьем беглеца, особо опасного рецидивиста, на счету которого помимо побега, еще и двойное убийство представителей закона.

Будь это убийством заключенных, наказание за подобную провинность было бы минимальным. Всего лишь пара-тройка лет к назначенному ранее судом сроку. На заключенных, которых никто, и в первую очередь начальник тюрьмы, не считал за людей, всем было наплевать. Чем больше изничтожат они друг друга, тем лучше. Меньше человеческого отребья выйдет на свободу, а значит на воле будет спокойнее.

Но нынешняя ситуация была иной, в корне меняя все дело. Он отправил в мир иной, угробил не зэков, а охранников, представителей закона. Еще вчера они вместе обедали в столовой, болтали о пустяках, делились планами на жизнь и вдруг, в одночасье, их не стало. Лежат они теперь на старинном сельском кладбище, и скромные памятники с пятиконечными звездами на вершине, высятся на месте их последнего пристанища. Не зазвучит более в караулке их смех, и не дождутся детишки, прихода с работы папани. И льют слезы бабы и дети, лишившиеся мужей и кормильцев, ставшие вдовами и сиротами, из-за сбежавшего негодяя. И бежит он сейчас через лес, спасая собственную задницу от заслуженного наказания. За свои поступки нужно платить, и цена за двойное убийство, будет соответственной.

И когда до поимки сбежавшего зэка, судя по поведению собак, осталось чуть-чуть, мысль об окончательной расплате с беглецом, окончательно вызрела в голове капитана Шалмина. В голове созрел и план, и место, где будет совершено показательное наказание негодяя, осмелившегося нарушить все писаные и неписаные человеческие законы.