Семь сирен

— Действительно, кто вы такой? Только тот, кто переносит на бумагу его желания. Мне пришло в голову, что вы могли бы…

Но, видимо, не очень этичное предложение, которое она хотела мне сделать, так и застыло на ее губах, поскольку как раз в этот момент в коридоре послышался звук торопливых шаркающих шагов, а за ним последовал зычный рев, и я мог бы поклясться в том, что он исходил из абсолютно здоровых легких, если бы сам не слышал, как несколько часов назад они издавали лишь сиплый хрип.

— Где эта чертова сучка! — гремел А. З. Бертрам Брэдстоун, врываясь в комнату, чуть не падая и размахивая тростью над головой.

Его сестра быстро повернулась к нему лицом.

— Вот я где, смердящий старый пес! И я пришла сказать, что у тебя нет никакого права отдавать все до последнего цента развратной потаскушке, оставляя дочь своей матери без средств к существованию!

— Что, пришла укусить меня, жалкая блоха! — неистовствовал Брэдстоун, качаясь на дрожащих тоненьких ножках и в ярости дыша в лицо своей сестрице. Какое-то мгновение вид у него был такой, словно он вот-вот рухнет, но Лофтинг бросился вперед и с отрепетированной ловкостью поддержал старика в вертикальном положении одной рукой, чудесным образом избежав удара парящей в воздухе трости.

— Я — твоя сестра! — брызгая ядовитой слюной, кричала она. — Неужели тебе все равно? Разве долг перед памятью матери ничего для тебя не значит?

— Ты значишь для меня не больше, чем она! — грохотал Брэдстоун. — Ей вздумалось сбежать и выйти замуж за негодного подлеца — бросив меня и моего отца! Она получила то, что заслужила, — нищету и тебя! И тебе досталось то, что ты заслужила, — ее фригидность и эгоизм. Клянусь Богом, это все, на что ты можешь рассчитывать!

— Вам не кажется, господа, что лучше успокоиться, отложить пока все разногласия, а завтра спокойно и интеллигентно обсудить все проблемы? — вдруг прозвучал ровный голос. Он принадлежал пляжному мальчику, который стоял, опершись о край стола, с веселой улыбочкой, придавшей ему еще более мальчишеский вид.

— Что за черт! — еще больше взвился Брэдстоун. Он оценил белокурого Корнелиуса одним покрасневшим слезившимся глазом, а затем снова обратился к своей сестре: — Отвратительно, что ты сама появилась тут нежданно-негаданно, но разрази меня гром, если я стану терпеть твоих красавчиков, вынюхивающих, что бы прибрать к рукам, не потрудившись хотя бы день! Убирайся с моего острова! Вон! — И он еще яростнее замахал тростью.

Джойс Джонсон оскалила зубы и попыталась выкрикнуть что-то злое, но у нее вырвался только сдавленный всхлип.

Но тут, откашлявшись, совершенно неожиданно вмешался Лофтинг.

— Сэр, шторм все еще продолжается. Нельзя ли предоставить миссис Джонсон и ее другу комнату на ночь, а утром они отбудут?

— Гм-м-м! — проворчал старик. — Они прибыли в ужасную непогоду. Не вижу причины, почему бы им не отбыть обратно. Если посчастливится, они утонут, и мир освободится еще от двух паразитов!

— Послушай, ты, старый ублюдок, — проскрежетала дама, — тебе не удастся выбросить меня с острова. Корнелиус не допустит этого. — Она бросила взгляд через плечо на бронзовокожего молодца, у которого автоматически заиграли мускулы только при одном глубоком вздохе. — Я еще не познакомила тебя с Корнелиусом, не так ли? Мистер Брэдстоун, это мистер Райан. Он не только мой любовник, дорогой братец. Он к тому же и мой телохранитель, поэтому попробуй грубо обойтись со мной! Я остаюсь здесь, чтобы познакомиться с твоими подставными дочерьми, которым тебе так не терпится всучить все свои денежки. И я тебе обещаю, что сделаю все, чтобы ни одна из них не получила и пенни!

Свое заявление она произнесла таким спокойным ядовитым тоном, что я стоял, обливаясь холодным потом. В наэлектризованной до предела атмосфере никто не мог проронить и слова в течение нескольких секунд. К тому времени, как у всех нас восстановилось дыхание, дамочка завихляла своим задом в цветочек и направилась к выходу из столовой, но прежде чем исчезнуть, бросила напоследок еще одну презрительную реплику:

— Я поживу в своей комнате — пока не сочту нужным уехать отсюда.

Корнелиус уставился в пустой дверной проем, с той же веселой улыбочкой и с тем же презрительным скучающим видом. Пожав плечами, он посмотрел прямо на старика, а потом неторопливо двинулся вслед за Джойс.

Я так и не определил, кто был в большей ярости — Лофтинг или его хозяин. Но потом решил, что злы они в равной степени. Только Брэдстоуну потребовалось больше времени, чтобы взять себя в руки, и у него было меньше резона делать это.

— Нетрудно заметить, — произнес я безразличным тоном, — что вы с вашей сестрой очень решительные люди. Очевидно, это наследственное.

— Возможно, у нас общая мать, но больше у нас нет ничего общего, — тихо возразил он. — Ничего, уверяю вас. Ничегошеньки общего нет у меня с этой стервой! — Голос его оборвался, и он начал оседать: всю физическую энергию он израсходовал на эмоции. Лофтинг помог ему сесть на ближайший стул, и старик скорчился, тяжело дыша и уставившись пустыми глазами на трясущиеся руки.