Семь шагов до тебя

Вжик – это молния на платье разъезжается. Это его руки добрались туда. Но мы стоим слишком плотно друг к другу, чтобы платье упало. К тому же, его сдержат узкие длинные рукава. Немного.

У Неймана горячие ладони. Сам всегда холодный, отмороженный, а кожа, тело – горячие. Наверное, об него можно греться в постели, как у печки…

Уже и он дышит тяжело, рвано. Это сделала я?.. Он продолжает целовать. Ещё немного – и я упаду. Ноги не держат – трясутся мелкой дрожью. От позорного падения спасает лишь то, что он держит меня в объятиях. Пальцы его ползут по позвонкам, очерчивая их по кругу.

Он спускает платье с плеч. Губы его перемещаются ниже. Язык очерчивает ключицы. Ещё одно движение – и я стою перед ним по пояс голая. Пальцы касаются сосков. Меня простреливает, словно током. Я выгибаюсь и умоляю:

– Пожалуйста, остановись!

И он замирает. Наваливается на меня тяжело. Прислоняется лбом к моему лбу.

– Я… всё поняла, – лепечу, как нашкодившая школьница, – я больше не буду так делать!

Он сжимает меня так крепко, что кажется, ещё немного – и затрещат кости.

– Помолчи, Ника! – приказывает Нейман, и я затихаю. Замираю, пытаясь прийти в себя, собрать то, что ещё от меня осталось.

Мы дышим. Почти в унисон. Вначале шумно, потом всё тише. Его дыхание странным образом успокаивает меня. Вводит в какой-то нереальный транс, когда не понять, где я, в каком месте и почему здесь оказалась.

И когда Нейман наконец от меня отлипает, я шумно всхлипываю, закрываясь руками. Шаг. Ещё шаг. Его рука поворачивает ручку двери. А затем он оборачивается.

– Если ты думаешь, что это наказание, то это не так. Ни-ка.

И уходит. И тогда я валюсь на пол. Ноги всё же мне отказали.

Тело горит. Губы пылают. Низ живота тянет. Между ног – мокро. Сейчас я всё это чувствую.

Я поднимаюсь, шатаясь, как пьяная. Душ. Пижама. Лицом в подушку. Живот сводит от голода. Именно поэтому я долго не могу уснуть. Поэтому, а не потому что… Но никакая сила не заставит меня сейчас выйти из комнаты.

Она не спасёт меня, я знаю. Но всё же остаётся призрачная иллюзия, что я защищена этими стенами и дверью, что так легко открывается под напором мужской руки…

Глава 40

– У нас всё хорошо, – докладываю я Моте. Говорю и задумываюсь. Я невольно произнесла это, но никаких «нас» нет в помине. Есть я и Нейман.

Мы с Мотей в оранжерее. С того момента, как Нейман забрал меня с собой, прошло около месяца. Я продолжаю играть его невесту. Куклу на свадебной машине. Играю, зная, что свадьбы никогда не будет.

Больше он ко мне не приставал. Мы жили, как на разных планетах. Впрочем, он не ленился оказывать мне знаки внимания на людях. Властные собственнические жесты. Прижать к себе. Положить руку на талию. Убрать локоны с шеи. Поцеловать, словно невзначай. Вроде бы не напоказ, но я знала: этот человек ничего не делает просто так.

Стыдно сказать, но я… привыкла. Надевать красивые вещи. Ходить на каблуках. Кутаться в меха. Греть руку в его ладони. Улыбаться ему и людям. Ходить в салон красоты.

Трепаться только ни о чём я так и не научилась. Но, может, и это придёт?.. Я не знала, хочу ли я этого – меняться и словно предавать саму себя, прохлаждаясь на мероприятиях, где я всё равно чувствовала себя инородным предметом.

На одном из таких вечеров мы пересеклись и с Ольгой-Хельгой. Она следила не отрываясь. По мне, так могла бы устроить скандал. Но ничего не случилось. Вежливые фразы, лёгкая улыбка, что застыла у неё на губах. И только змеи в её зрачках говорили о многом. Дай ей волю, она б уничтожила меня – это я тоже чувствовала и понимала.

Мотя всё такая же. Мы приехали в загородный дом впервые за всё время. Я попросила. Нет, умоляла даже. Несколько раз. И вот… свершилось. Я здесь третий день, а он опять куда-то уехал.

– Как вы без меня? – срывается с губ. – Я скучала. Очень-очень. И я бы хотела остаться с вами.

Мотя качает головой. Она почти не разговаривает, хоть я настойчиво гуляю с ней и увожу в оранжерею. Мне не хватает бесед по душам и живого Мотиного голоса.

– Не надо, девочка. Ты ему нужнее там. Мне хорошо. Я счастлива, что он не один.

Мне хочется нажаловаться. Выплеснуть чувства из сердца и кашу из головы, но я не смею. Ей и так нелегко. Зачем её расстраивать? Ведь она думает, что между мной и Нейманом что-то происходит. То, что ей бы понравилось. На самом деле, всё не так.

Дан, как шакал, постоянно вьётся рядом. Он и сейчас здесь, будто ему заняться больше нечем. А это значит, что Нейман так распорядился. Я в таких плотных тисках, что не вырваться. Но никто не виноват. Только я сама. И теперь я каждый день жду, когда же всё закончится.

Ночью пришёл Чертяка. Радовался мне, как ребёнок. Бодал головой руки и ноги, тарахтел, выпрашивал ласку. Я прикрыла воспалённые веки. Момент, чтобы заплакать. Но слёз нет. Не льются. И я жалею об этом, потому что грудь разрывает от эмоций, которые душат и просятся наружу, а я никак не могу их отпустить.

– Я тебя люблю, – говорю коту и прижимаю его к сердцу.