Семь сестер

Через пятнадцать минут все было кончено. Изабелла вышла из кабинета и шаткой походкой направилась в обратный путь по тому же коридору к той же палате, чтобы забрать мать. Доктор подтвердил худшие опасения Карлы. Раковые клетки уже распространились на печень, наверняка затронуты и другие органы. Предчувствия не обманули Карлу. Надежды на выздоровление больше не было.

Тем не менее домой Карла возвращалась с легкой душой, явно довольная тем, что покидает больницу. Дорогой она даже пыталась шутить, что было особенно невыносимо для Изабеллы. Потом переключилась на дела домашние, выразив надежду, что повариха не забыла о том, что сегодня на ужин Антонио попросил приготовить рыбу. Когда они подъехали к дому, Карла повернулась к дочери и сжала ее руки в своих.

– Не переживай о том, что будет, доченька. Я знаю, ты встречалась с врачом. Знаю, о чем он тебе рассказал. То же самое он сказал и мне перед тем, как встретиться с тобой. Я согласилась поехать в больницу только для того, чтобы убедить тебя в том, что я права в своих худших подозрениях. Как видишь, убедила. Но давай договоримся, больше мы на эту тему разговаривать не будем. Ни с кем. Особенно с твоим отцом.

Изабеллу обжег горячий взгляд матери. Ее глаза были полны отчаяния.

– Но ведь…

– Когда придет время, мы скажем ему, – на полуслове прервала ее Карла.

По выражению лица матери Изабелла поняла, что это ее окончательное решение, и за сим точка.

Вечером Изабелла вернулась домой в крайне подавленном настроении. Ей казалось, что мир вокруг рухнул. Впервые в жизни Изабелла задумалась над тем, что ее мать, оказывается, существо смертное, как и все остальные люди. Между прочим, как и она сама. За ужином, усевшись за стол рядом с Густаво, она украдкой глянула на мужа, потом перевела взгляд на Маурицио, сидевшего напротив, и на Луизу. И муж, и свекровь были прекрасно осведомлены, где она провела всю вторую половину дня. Однако никто из них и не подумал поинтересоваться состоянием здоровья Карлы, расспросить, что и как происходило на приеме у врача. Густаво уже был накачан спиртным и практически не мог поддерживать связную беседу. Ну а свекровь, по-видимому, решила, что разговор на неприятные темы дурно скажется на ее пищеварении. Что было и понятно, хотя бы отчасти. Ибо говядина, которую им подали на ужин, была такой жесткой, что разделаться с отбивной было под силу разве что какому каннибалу.

После ужина и бесконечного числа сыгранных партий в карты, сопровождающихся постоянным прикладыванием Густаво к очередному стакану с бренди, Изабелла повела мужа наверх.

– Укладываемся в постельку, дорогая? – пьяным голосом поинтересовался у нее Густаво, срывая с себя одежду и падая в изнеможении на кровать.

– Да, – ответила Изабелла. – Я сейчас, – добавила она, направляясь в ванную комнату.

Плотно прикрыв за собой дверь, она уселась на краешек ванны и, обхватив голову руками, взмолилась лишь об одном. Чтобы муж поскорее уснул, чтобы к тому моменту, когда она выйдет из ванной комнаты, он уже храпел беспробудным пьяным сном. Так она сидела в полном отчаянии, вспоминая слова матери, которая рассказывала ей накануне свадьбы о своем замужестве, о том, как она в свое время тоже постепенно привыкала к Антонио и училась любить его.

Но сколько бы Изабелла внутренне ни сопротивлялась, отказываясь принимать слова Карлы на веру, вспоминая о ее полнейшей и безропотной покорности мужу, сейчас, оглядываясь в прошлое, она даже недоумевала. Как могла мама столько лет терпеть заносчивость Антонио, его высокомерие, его постоянное навязчивое желание поскорее пробиться наверх и приобщиться к сливкам общества? А ведь терпела же. И до Изабеллы, быть может, впервые в жизни дошло, как же сильно любит ее мать своего мужа.

И это вызвало в душе Изабеллы новый прилив восхищения собственной матерью.

* * *

– Ну, как она? – прямо с порога озабоченно поинтересовался у Изабеллы Лорен, когда спустя пару дней ей удалось заскочить к нему.

– Мама умирает. Так что все, что она говорила мне раньше, правда.

– Сочувствую твоему горю, милая. Что собираетесь делать? – задал свой следующий вопрос Лорен, сопровождая ее в гостиную.

– Сама… не знаю. Мама категорически против того, чтобы сообщить об этом отцу. – Изабелла тяжело опустилась на стул.

– Моя дорогая Изабелла, как же тебе сейчас трудно. Ты еще так молода, тебе нет и двадцати, а ты уже взвалила на свои плечи всю тяжесть этого мира. Наверняка все эти печальные новости заставят тебя по-новому взглянуть и на собственную жизнь.

Изабелла не вполне поняла, что именно пытается донести до нее Лорен. Такой своеобразный способ утешения? Но тон слишком уж покровительственный, словно ее не утешают, а опекают.

– Ты прав, – коротко обронила она. – Придется многое пересмотреть.