Семь сестер

– Понимаю, у вас большое горе. Всего лишь каких-то пару недель тому назад вы потеряли отца. А потом эта… одиссея в собственное прошлое. Такое может кого угодно поставить на грань нервного срыва. Пожалейте себя, Майя, – мягко проговорил Флориано. – Если вам понадобится моя помощь, вы знаете, где меня искать.

– Спасибо, – поблагодарила я его еще раз, выбираясь из машины, и поспешно направилась в вестибюль гостиницы. А там сразу же села в лифт и поехала к себе на этаж. И только оказавшись у себя в номере, я наконец дала волю слезам. Хотя и сама не вполне понимала, почему плачу.

* * *

Выплакавшись всласть, я заснула и проснулась, почти успокоившись. Был уже пятый час вечера, и я снова отправилась на пляж, искупалась в бодрящих волнах Атлантики. Возвращаясь назад в отель, я вспомнила про Флориано и про то, что у него сегодня день рождения. Он проявил столько участия ко мне. Так почему бы мне не ответить ему признательностью? Заглянуть на ужин, прихватив с собой бутылку хорошего вина в качестве презента.

Моясь под душем, я представила себе, как шестилетняя Валентина готовит праздничный ужин для отца по случаю дня его рождения. Думать об этом без слез было невозможно. После смерти жены Флориано растит дочь практически в одиночку, хотя при желании мог бы отдать Валентину на воспитание ее дедушке и бабушке.

Я хорошо понимала, что именно расстроило меня в прошлый раз, когда я впервые увидела отца и дочь вместе. Их взаимная любовь и привязанность друг к другу сразу же бросались в глаза. А тут еще откровенные, бьющие прямо в цель, комментарии Флориано по поводу моей жизни, которые он обронил по пути в монастырь, они тоже вывели меня из себя.

«Майя, тебе уже давно пора научиться преодолевать себя», – стала я увещевать саму себя, стараясь проявить твердость духа. Пора научиться смотреть на мир шире. Ведь как-никак, а все то, что происходит со мной в последнее время, наглядно свидетельствует о том (и я это хорошо понимаю), что та скорлупа, в которой я жила все последние годы, медленно, но необратимо покрывается трещинами. Наружу выходит мое настоящее «я», ранимое и беззащитное. Вот и надо начинать справляться и с этим тоже.

Я оделась, взяла свой мобильник, к которому не прикасалась все последние три дня, и прослушала поступившие сообщения. Наверняка Ма уже сообщила Тигги и Алли о моем внезапном отъезде, и вот сейчас обе умоляют меня перезвонить им и хотя бы сказать, где именно я торчу в эту самую минуту. Что ж, я им обязательно перезвоню, но только завтра, после встречи с Ярой. Быть может, после разговора с нею у меня появятся все основания точно определить для себя, а потом сказать и им, на каком свете я все же нахожусь.

А пока я ограничилась коротенькими эсэмэсками. Дескать, со мной все в порядке, а вскоре я поделюсь с ними своими последними новостями. После чего еще раз обдумала принятое ранее решение и, выйдя из отеля, направилась в глубь Ипанемы в поисках какого-нибудь подходящего супермаркета. Нашла, купила две бутылки самого лучшего красного вина из того ассортимента, что у них имелся, и коробку шоколадных конфет для Валентины. Вокруг толпился народ. Площадь напротив супермаркета тоже кишела людьми, скорее всего, обитателями близлежащих жилых кварталов, которых манили к себе огни ночного торгового центра. Кое-как я пробралась сквозь толпу и вышла на улицу, на которой жил Флориано.

Поднявшись на крыльцо уже знакомого мне дома, я увидела, что на входной двери вместо домофона пять звонков. Нажала на первый из них, никакого ответа. Потом на второй, на третий… И наконец на последний. Тоже молчание. Я уже приготовилась развернуться и направиться назад, в гостиницу, когда вдруг услышала, как кто-то громко окликает меня сверху:

– Привет, Майя! Нажмите самый верхний звонок, и я вам открою.

– Хорошо, – ответила я и через минуту уже стояла у распахнутой двери квартиры Флориано.

– Мы тут, на кухне, – прокричал он откуда-то из глубины квартиры, когда я переступила порог. – Поднимайтесь наверх, на террасу. Я поднимусь следом.

Я стала подниматься по лестнице, остро чувствуя запах чего-то горелого. Этим запахом уже успели пропахнуть все комнаты внизу. Подошла к краю террасы и стала любоваться последними всполохами заката. Солнце медленно садилось за склон горы, на котором примостилась фавела. Наконец появился растрепанный Флориано. Он даже вспотел немного.

– Прошу простить меня, – торопливо начал объяснять он. – Но Валентина категорически отказалась от помощи. Днем Петра помогла ей отварить макароны. Оставалось лишь заправить их и угостить меня ужином. Но, к сожалению, она включила газ на полную мощь, и все пригорело. Увы-увы! Вот такой пригорелый праздничный ужин у нас с ней получился. Сейчас она на кухне, раскладывает остатки того, что съедобно, по тарелкам, а меня попросила узнать, не хотите ли и вы отведать нашу пасту. Лично я постараюсь прожевать хотя бы пару ложек приготовленного угощения.

– Ну, если вы уверены, что хватит на всех, то я не против присоединиться.