Семь сестер

– Вам нет нужды извиняться передо мной за свою дочь. Она задает вопросы, потому что растет смышленой девочкой и ее интересует все вокруг. К тому же совсем не обязательно быть единственным ребенком, чтобы вырасти такой любознательной. У нас в семье шестеро сестер, и самая младшая из нас даст фору по этой части всем остальным. Ваша Валентина – просто прелестный ребенок.

– А я вот постоянно боюсь, что слишком балую ее, уделяю ей слишком много внимания, словно пытаюсь таким образом компенсировать отсутствие у нее матери. – Флориано тяжело вздохнул. – Как бы там ни разглагольствовали все современные философы, специалисты по этике, на эту тему, а я думаю, что у мужчин попросту отсутствует тот материнский инстинкт, которым обладают женщины. Хотя я стараюсь изо всех сил, чтобы овладеть им, – добавил он в заключение.

– А я вот, наоборот, думаю, что нет никакой принципиальной разницы в том, кто растит ребенка, мужчина или женщина, и настоящие у него отец и мать или приемные. Главное, чтобы ребенка любили. Уж кто-кто, а я могу это утверждать, правда? – Я слегка повела плечами в его сторону.

– О да, – немедленно согласился со мной Флориано, – вы, Майя, можете. Вы действительно получили самое необычное воспитание. Если судить по тому, о чем вы только что рассказывали Валентине. Должно быть, у него были как свои плюсы, так и свои минусы.

– Безусловно, – грустно улыбнулась я.

– Мне бы очень хотелось узнать побольше о вашей прежней жизни. И особенно о вашем отце. По вашим рассказам, он был весьма незаурядным человеком.

– Да, так оно и было.

– А теперь скажите мне, вы немного успокоились? Утром вы пребывали в чрезвычайно взвинченном состоянии, – с превеликой осторожностью поинтересовался Флориано.

– Да, пришла в себя. Вы абсолютно правы. Осознание потери человека, которого я любила больше всех на свете, лишь только-только начинает приходить ко мне. И здесь, в Рио, мне даже в какой-то мере проще, потому что на расстоянии я могу представить, что отец все еще жив и ждет меня дома. Но если честно, то у меня все внутри переворачивается при мысли о том, что вот я вернусь домой, а папы больше нет.

– Так задержитесь у нас подольше. Что мешает? – предложил мне Флориано.

– Подождем, что мне завтра скажет Яра, – отмахнулась я от его предложения. – Но если этот разговор ничего не даст, тогда я прекращу всяческие поиски и попытки докопаться до правды. В конце концов, сеньора Карвальо недвусмысленно дала понять, что не желает меня знать, кем бы я ей ни приходилась, внучкой или посторонним человеком.

– Майя, ваша позиция мне вполне понятна. Но не забывайте, вы ведь не знаете всего того, что случилось в прошлом и что, вполне возможно, и объясняет реакцию старой дамы на ваше появление в ее доме, – возразил Флориано. – Вы ничего не знаете и о том, каким был ее собственный ребенок.

– Майя! – Валентина просунула головку в полуоткрытую дверь. – Пожалуйста, спуститесь на кухню и помогите мне, – громким шепотом попросила она.

– Сию минуту. – Я поспешно поднялась из-за стола и спустилась вслед за девочкой на кухню. Там царил полнейший кавардак: груды обгорелых кастрюль и сковород, а посреди этого хаоса возвышался пирог со свечами. Валентина осторожно взяла его на руки.

– Пожалуйста, зажгите свечи. Папа не разрешает мне пользоваться спичками. Я вставила в пирог двадцать две свечи. Вообще-то я точно не знаю, сколько папе лет.

– Думаю, двадцать два года – это именно то, что надо, – улыбнулась я. – Но давай зажжем свечи уже наверху, прямо перед дверью. Иначе они могут погаснуть, пока мы будем нести пирог по лестнице.

Так мы и сделали. Поднялись на лестничную площадку перед дверью, ведущей на террасу, и тут я принялась зажигать свечи, чувствуя на себе внимательный взгляд Валентины. Вот так же внимательно смотрит на меня порой и ее отец.

– Спасибо, Майя, – поблагодарила она меня, когда я зажгла последнюю свечу, и приготовилась торжественно внести пирог к столу. Но уже в дверях оглянулась на меня и сказала с улыбкой: – Я рада, что вы сегодня у нас.

– И я тоже очень рада, – ответила я, а про себя подумала: и ведь действительно рада.

* * *

Через полчаса, заметив, что Валентина уже начала зевать и канючить у отца, чтобы тот почитал ей сказку на ночь, я засобиралась к себе.

– Так мне подвезти вас завтра на виллу? Или хотите поехать туда одна? – спросил у меня Флориано, провожая к дверям.

– Пожалуй, с вами мне будет поспокойнее, – честно призналась я. – Кожей чувствую, что мне понадобится ваша поддержка.

– Отлично! Тогда завтра в час дня я за вами заеду. – Флориано одарил меня на прощание дежурным поцелуем, расцеловав в обе щеки. – Доброй ночи, Майя.

29