Семь принцев для чудовища

- Присматривайте за ним. Если что-то вызовет сомнения, скажите Адиану, чтоб он позвал меня.

Маленькая женщина взглянула на Себастьяна напряжённо, но храбро. Демон назвал ей «лисой». Видимо, она была оборотницей из малых родов вокруг Зублуна. Оборотни не обучали в академии государственных магов представителей таких родов. Только котов. Впрочем, при всём этом магия не вызывала в ней страха. Она вообще вся сама по себе была олицетворением смелости. Маленькая храбрая лисичка! Взрослая. Впрочем, для оборотня это лет сорок. Невероятно мало рядом с половиной тысячелетия, прожитой Себастьяном.  Декан целителей всегда избегал даже обычной дружбы с короткоживущими расами. Слишком короткой была их жизнь. Но здесь…

- Вы очень красивая женщина, поверьте, этот демон, конечно, принц, но вам стоит избегать его компании, беречь себя.

Зачем он это сказал? Как вообще в такой напряжённый момент  он мог задуматься о чём-то, кроме исцеления сложного пациента? Но… в лисичке что-то цепляло. Очень сильно. И даже не красота. Многие женщины, в том числе из короткоживущих рас, были красивы. Тут было что-то иное. В маленькой лисичке чувствовался стержень. И эта её храбрость… Зачем она связалась с бестолковым демоном?

56. Генрих (вампир)

Когда король вампиров уже ближе к обеду отыскал единственного сына в стенах библиотеки, тот выглядел плохо. Под глазами синяки, растрёпан и зол. Генрих взглянул на отца и, пытаясь хоть как-то оправдать свой вид, озвучил своё раздражение:

- Я не нашёл ни одной летописи от нашего предка, получившего дар богов. Есть копия летописи от эльфов и несколько работ более поздних исследователей. Почему нет оригинала?

Король пожал плечами:

- Это было тысячу лет назад. Даже защищённая магией книга плохо переживает такой срок. Кроме того, за эту тысячу лет много всего случалось. При Вильгельме третьем тут были феи, при Генрихе восьмом – демоны, а потом эльфы. Мы не сохранили многие книги тех лет. – Он выдержал паузу, а потом добавил: – Что ты хочешь найти?

Сын ненадолго замолчал, пытаясь подобрать слова, но, видимо, так их и не подобрал:

- Истину! Как мы получили этот самый дар? Какова его природа? Существовал ли по-настоящему волшебный народ? Правду!

Король поднял одну из книг, лежащих перед Генрихом:

- История слишком послушна политике. Каждый исследователь – дитя своего времени и вносит в толкование своё. Искать правду в этих книгах – сложная и долгая задача, на которую у политика просто нет времени. Но, думаю, истина известна эльфам. Дар принимал отец нынешнего короля, но он и сам был в те годы вполне сознательным юнцом. Возможно, что-то знают феи. Дар принимал дед их владыки. Наги, подозреваю, после смены правящей династии всю историю потеряли. Остальные, так же как мы, сменили множество поколений и ничего не помнят.

Генрих, вздохнув, закрыл книгу:

- И что же мне делать?

Король усмехнулся, что было довольно редкой для него эмоцией:

- Верь себе, своему чутью, интуиции. Мир никогда не будет давать тебе достаточно времени и информации для принятия решений. Учись исходить из того, что есть. Что ты смог узнать?

Принц сел, слегка пригладил растрепавшиеся волосы:

- Я могу решить проблему с войной с дроу. Не могу рассказать детали. Нужна делегация с нашей стороны.

- Ты ведь понимаешь, что не можешь поехать туда сам?

- Да, конечно. У меня есть доверенная особа, она всё сделает, как мне нужно.

Король выдержал паузу, вглядываясь в глаза сына:

- Хорошо, я велю твоей тётке собираться. Она будет готова выехать завтра. Все остальные приготовления на тебе. И сообщай мне всё, что можешь сообщить. Я тоже верю своей интуиции, и она мне кричит, что старый фей Мудресех хитрит. Он родился всего лет на сто позже тех событий с даром богов и, вполне вероятно, что-то знает, что позволяет ему вести свою собственную игру.

57. Не мурчит

Я тихо сидела в комнате рядом со спящим Гольфиком и смотрела в окно. Даже не в окно, а в свет, проникающий через него, в никуда, в себя. Гольфик выглядел махоньким, тоненьким и бледненьким. Он вообще довольно худой. Конституция «ботаник», да ещё и в масштабе один к пяти. Всё это навевало плохие мысли… я последнее время начала бояться больниц.

В смысле не самих больниц или врачей, нет. Тех событий, которые сталкивают меня с этими самыми больницами. Мы стареем. Можно сколько угодно хорохориться перед зеркалом, но годы медленно подкрадываются к нам. Я осознала это на болезни Пашки. А ещё… мы только стареем, а наши родители уже возле той черты, когда неизвестно сколько тебе осталось.

Старость подбирается звоночками. Бабушка-кулинарка периодически забывает свои рецепты и сильно пугается этого. Дед-садовод, аккуратный и скрупулёзный от природы, в мае умудрился потерять свой секатор где-то в собственном саду, и мы потом всю субботу всей толпой искали его.