Семь посланников

- Прекрати, Генри, - незаметно одернула его за рукав хозяйка Леода. Улыбнувшись гостям, она придала шапочке младшего сына должное положение. К ним навстречу вышел граф Кромарти. Предложив супруге руку, он проводил ее до небольшого возвышения. За ними, словно приговоренный к виселице, плелся приемный сын, вообразив небольшой подиум эшафотом.

- Дамы и господа, позвольте представить вам нашего младшего сына Генри

Макензи.

- Он просит прощения за опоздание и желает поздравить виновников

этого торжества, сделала леди Алиса заявление. - Надеюсь, ты не забыл свою речь? - шепотом спросила она у Генри

- Помнил. знал. забыл.

- Так сымпровизируй, скажи что-нибудь эдакое уместное к сегодняшнему

празднеству. Юноша призадумался и произнес эпиталаму:

Желаю я влюбленным лишь одно

Любви заветной, верной, вечной.

Пусть горестей видать им не дано

И радость в жизни будет бесконечной.

После этой речи в зале наступила тишина, затем послышались вялые аплодисменты, которые постепенно переросли в оживленный гул.

- Великолепное пожелание, сынок. А теперь ступай и поздравь брата,

велела миссис Макензи. Генри спустился с подиума и зашагал в направлении жениха и невесты, окруженных вниманием друзей и родственников. С его появлением оживленная беседа сменилась молчанием. Радостные лица приняли надменное выражение. Юноша ощутил себя неловко из-за пытливых и неприязненных взглядов собравшихся. Но чувство самообладания вовремя пришло ему на выручку, и он решил исполнить роль галантного джентльмена. Подошел поближе к брату и, сняв шапочку, вежливо поклонился. Взглянул на невесту и улыбнулся своей очаровывающей женщин улыбкой.

- Как вижу, вкус у тебя отменный, Уильям. Невесту ты выбрал себе

ослепительной красоты. Сама Венера позавидовала бы ей. После лестного комплимента Генри поцеловал руку невесты, сделав это с таким жаром, что у той аж мурашки пробежали по спине. Лицо жениха стало серым от ревности, но он счел ниже своего достоинства выразить недовольство.

- Вы совсем не такой, каким описал вас Уильям, - не отрывая глаз от

юноши, сказала Патриция.

- Нашему любимому брату, очевидно, нравится заниматься диффамацией.

Видать, хобби у него такое серьезное, - реплика Генри рассмешила присутствующих и рассердила жениха.

- Я не занимаюсь инсинуациями, - слетело у обиженного с уст.

- И, правда, любезнейший брат, как вы могли наговаривать на меня,

даже ни разу не переговорив со мной? Простите меня, если я во сне вам чем-то не угодил, - это замечание еще больше рассмешило присутствующих. Вино забродило в его крови, и Генри неосознанно сменил свою роль сдержанного джентльмена на щеголя-весельчака. Он прибег к своим остроумным шуткам, отчего интерес к нему слушателей возрос. Настроение Ганимеда[26] заражало всех и злило сводного брата. Словоохотливый шутник сочинял анекдоты на ходу и, пересказывая самый обычный случай, мог раздуть его до грандиозного происшествия. Он был раскованным и необидчивым, с ним легко было общаться. Между шутками и анекдотами Генри умудрялся говорить и умные вещи, отчего первоначальное мнение людей о его невежественности изменилось. Он проявлял поразительные познания в различных сферах науки, цитировал выдающихся ученых - естественников, литературоведов, различных гениальных людей. Учение пяти месяцев не прошло даром. Он смог блеснуть умом перед филоматами[27] и завоевать их расположение. Слухи о необразованности приемыша не оправдались, так же как и наговоры о его уродстве. Да, он не шел в сравнение с красавцем Уильямом, высоким, статным голубоглазым блондином, корректным и благородным. Но в Генри было столько обаяния и жизнерадостности, что он мог считаться личностью куда более эффектной, чем его старший брат. Во всей его наружности не было ничего особо привлекательного, за исключением янтарных, тигриных глаз, способных обворожить любого человека. О, эти глаза! Они творили немыслимые чудеса. Достаточно было взглянуть в них, - и все существо человека преисполнялось чувством восхищения.

- Ты видела его? Узнала? Это же "цимофан"[28]! - услышала Патриция

разговор двух девушек у стола с яствами. Они говорили тихо, почти шепотом, и были уверены, что их никто не слышит.

- "Цимофан"? И вправду это он. Кто бы мог подумать, что он сын графа

Кромарти?! отозвалась вопросом на вопрос собеседница.

- Представляю, как огорчится граф, узнав о его полуночных проделках.

- Думаю, его огорчение достигнет апогея, когда "цимофана" изловят

агенты службы безопасности.

- Изловят? Но почему?

- Неужто ты не слышала? "Цимофана" видели с торговцами диди[29].

- Не может быть!

- Все может быть на этом свете, тем более, когда имеешь дело с таким

ханжой, как этот, курносая брюнетка кивнула в сторону Генри. - Видишь, как он забавляет публику, а смеются-то они не над его шутками, а над собой. Вглядись-ка в его невинную физиономию и запомни на всю жизнь. Повстречаешь его гденибудь, беги от него подальше. А если попадешь под власть этого прелюбодея, знай, что уже погибла.

- Ты говоришь так, словно уже обожглась.