Семь посланников

- Приятного полета, друзья, - напутствовал их Генри. Он добрался до площадки дозорного пункта, нашел пульт управления и нажал на кнопку, собирающую раскладной мост. Теперь путь обратно для королевского шута был заказан. Макензи поднял глаза к небосводу. Звезды блестели на небе, словно осколки зеркала, рассыпанные на сизом бархате. На горизонте уже проглядывало беловатое пятнышко звезды Акарта, которая возвещала об утреннем часе на Каллаксии. "Сообщники заговора, должно быть, уже на месте, - подумал генерал-майор. - Надо как можно скорее добраться туда. Этот мерзкий горбун, наверное, сообщил Гектусу о наших планах. Если эта тварь и впрямь так поступила, то Флуберу и его последователям не миновать расправы". Генри ужаснулся от этой мысли. Он знал, что если и не в схватке, то, попав в плен, мятежникам не избежать кары короля. Не думая больше ни о чем, он кинулся предупредить своих единомышленников об опасности. Обнаружив сэрапию в пристройке дозорного пункта, Генри оседлал ее и пустился галопом к месту встречи. Пока Макензи во весь опор мчался на подмогу к друзьям, королевский шут пришел в сознание и обнаружил себя в окружении зеркал - того, чего он больше всего боялся в жизни. Зеркальная ловушка привела карлика в ужас. Куда бы он ни взглянул, повсюду было отражение его уродливого лица, настолько отвратительного и комичного, что шут, не удержавшись, начал смеяться над самим собой. Его физиономия всегда вызывала смех у окружающих, и уродец страшился взглянуть на свое отражение, боясь, увидав его, рассмеяться до смерти. Оказавшись в зеркальной ловушке, он попал в собственный капкан. Что только не придумывал он, чтобы выбраться из злополучного кольца, пытался сломать небьющиеся зеркала, подпрыгивал вверх к шару, чтобы погасить свет и не видеть своего отражения, зажмуривал глаза и прикрывал их ладонями. Но все было напрасно: он безудержно хохотал, не имея сил сдержать себя. Смех его вскоре стал непрерывным и диким, он начал задыхаться. Повалившись с ног и схватившись за живот, он покатился по полу, надрываясь от смеха. Истерические подрагивания и всхлипывания обессилили лилипута. Он изнемогал, хрюкал и даже лил слезы, но не мог сдержать своей спонтанной и опасной веселости. Спустя два часа непрерывного хохота его сердце не выдержало и разорвалось от такой перегрузки. Белая пена выступила у него изо рта, и Маззи, захлебываясь от смеха, негодования и собственной слюны, закряхтел и зашипел. Пробыв в таком состоянии несколько минут, он, задыхаясь, сделал попытку набрать воздуха в легкие и, не осилив эту задачу, стих на мгновенье, издал страшный хрип, а затем, нервно передернувшись, затих. Веселый Маззи, который всю свою жизнь потешал других, в то утро уморил со смеху самого себя. Кончина его была экстраординарной, но еще невероятнее оказалась гибель его господина. Когда с королевским шутом произошла эта "комическая" смерть (у автора совесть не позволит назвать ее трагической), так вот, когда этот мерзавец отдал концы, его убийца, а Генри после его поступка по-другому и не назовешь, доехал до пункта назначения. Сражение было в самом разгаре. Макензи спешился на значительном расстоянии от места стычки, дабы остаться незамеченным. Подкрался поближе и, позаимствовав симсусс[118] у одного из погибших телохранителей короля, стал присматриваться к позиции, занимаемой атакующими. Генри был поражен численностью дворцовой стражи. Их было не две дюжины, как ожидалось, а больше полусотни. И мятежники, несмотря на их решительность и отвагу, проигрывали эту схватку. Однако ни раны, ни потери не могли бы заставить их сложить оружие и сдаться. Они решили бороться до последнего. Выиграть схватку возможно было только одним лишь путем - убив короля-тирана. Сделать это представлялось довольно сложным. Его окружали более пятнадцати солдат, да к тому же кавалькада властелина, чтобы избежать стычки, продолжила свой путь, оставив бунтарей на растерзание элитным отрядом. Немного подумав, землянин решил изменить внешность. Оттащив в кусты бездыханное тело одного из стражников, он переоделся в его форму. Нашел сэрапию с седлом королевского охранника и погнался за удаляющейся кавалькадой. Проезжая возле своих единомышленников, Генри был сбит с седла одним из них. Новая одежда и шлем с защитным забралом для глаз полностью изменили внешний облик пришельца, и сообщник, не узнав его, вцепился в него мертвой хваткой. Макензи пытался высвободиться и пуститься следом за противниками и деспотом, однако, невзирая на усилия, никак не мог мирным образом отделаться от соратника. Мятежник, изначально предполагавший, что нападает на безоружного стражника, скачущего к своим, отпрянул назад, увидев, как неприятель вынул симсусс из ножен, расположенных на спине.

- Не препятствуй моему проезду, и я не причиню тебе вреда.

- Не причинишь мне вреда? - с омерзением хмыкнул овелиец.

Моли лучше о пощаде, киккул[119]. Настал твой последний час, - встав в угрожающую позу, заявил тот. Макензи бросил взгляд на отдаляющуюся от них кавалькаду.