Семь посланников

проговорил человек. Он приблизился к сундуку, где хранил свои вещи. Подтолкнул раздвижные маленькие дверцы в сторону и извлек оттуда небольшой алый мешочек. Просунул руку и достал первую попавшуюся вещичку. Это был светло-желтый граненый камень, не обрамленный драгоценным металлом. Этот дорогостоящий камень был первым даром правительницы. "Он напоминает мне твои глаза", - вспомнил землянин слова, некогда сказанные Ариадой. Какое-то странное чувство переполняло его. Неожиданно его постигло сомнение. "Правильно ли будет идти на поводу у шантажиста?" - подумал Макензи, держа в руке драгоценность, которая должна была послужить залогом молчания.

Он сознавал, что этому вымогательству не будет конца. Но сейчас это был единственный шанс отделаться от поганца-болтуна. День заговора был уже не за горами, и малейшие оплошность и неосмотрительность поставили бы под угрозу весь план переворота. Решив не мелочиться, Генри вручил откуп вымогателю. Глаза горбуна засияли в темноте, меняя цвет подобно радуге после дождя. Он не посмел усомниться в подлинности этого камня и взял его, положившись на честность не землянина, а королевы Ариады. Учтиво улыбнулся, подавляя в себе бешеный восторг. Он получил за свое молчание больше, чем рассчитывал. Не желая долее испытывать терпение запальчивого и непредсказуемого человека, карлик прыгнул на подоконник, и с проворностью шимпанзе выскочил наружу. Он так быстро исчез из поля зрения, что Генри не успел проследить за ним. Презренный горбун, исчезнувший столь же неожиданно, как и появился, оставил молодого землянина в тяжелых и тревожных раздумьях. Макензи решил не сообщать о произошедшем инциденте хозяину дома, дабы не огорчать его. "В конце концов, - думал он, - через пару недель с Гектусом будет покончено и тогда уж этому уродцу придет конец". С искренним наслаждением он придумывал расправу над королевским шутом, но потом, поймав себя на мысли, что его методы слишком уж зверские, решил предоставить этот вопрос на усмотрение правительницы. Подумав о расправе над тираном, Макензи также прикидывал в уме выгоды этого замысла, и главной из них была возможность вернуться обратно на Землю.

* * *

- Опять ты?! - увидев на следующий день карлика-горбуна в своей

спальне, недовольно фыркнул Генри.

- Я бы не стал беспокоить своего друга в столь поздний час, но у

меня проблемы.

- Так поди решай их где-нибудь в другом месте.

- Нет-нет, ты неправильно понял меня, - хриплым голосом ответил тот,

хихикнув. - У меня проблемы финансового характера.

- Вот наглец! Опять пришел шантажировать.

- Ну, что за обидные слова! Разве попросить у состоятельного друга

немного денег - это шантаж? Обижаешь, обижаешь меня, дружище.

- Прекрати звать меня другом.

- А разве это не так? В прошлый раз ты говорил совсем обратное.

- Видно, у меня помутился разум, раз я посмел назвать тебя так. Маззи притворно сделал глубокий вздох, словно от этой новости у него потяжелело на душе.

- Ах, как жаль. как жаль. - с напускным огорчением сыграл

комедиант свою первую драматическую роль. - Мне жаль тебя, приятель. и тебя, и королеву, и ее подводных слуг. Какая же великая трагедия разыграется. - он преднамеренно не договорил предложение, давая тем самым возможность землянину самостоятельно додуматься, к каким последствиям может привести его собственное упрямство. Трюк лукавца оказался выигрышным. Не имея возможности по-другому отделаться от него, Макензи уступил алчному попрошайке. Извлек из мешочка один из каллаксийских ценных камней, не уступавший по стоимости первому откупу и вручил его навязчивому вымогателю. Тот, как и в прошлый раз, спрятав камень в карман, выбрался через окно и скрылся из глаз. Генри полагал, что на этом своекорыстие шута закончится, но он глубоко заблуждался. В следующую ночь горбун снова взобрался в его спальню.

- Послушай, совесть у тебя есть? - возмутился Макензи,

встретившись с лилипутом.

- Ох-ох, была когда-то она у него, честное слово была. была да только

быстро сплыла. Теперь у бедного, несчастного Маззи не осталось ничего, чем бы он мог гордиться. Его никто и никогда не жалеет, все понукают, бьют и ругают. А он живой, у него тоже есть чувства.

- Да уж, алчность, жадность и корысть только и остались в твоем

ларце ощущений.

- Может быть, мои чувства не столь уж многочисленны, зато у нашего