Семь писем о лете

– Аська! – сдавленно, чтобы потише, воскликнула заспанная Наташа, приоткрыв дверь в комнату дочери. – Аська, опять ночные бдения?! Ты же обещала, что будешь по ночам спать, а не за компьютером сидеть! Опять днем будешь углы считать, как сомнамбула! Молодому растущему организму необходим здоровый сон, который раз говорю. Сейчас же ложись спать!

– Мам! – обернулась Ася и широко открыла глаза, чтобы ее не заподозрили в сонливости. – Ты, типа, доктор Грелкин в ти-ви? Может, мне еще как бы зарядку забацать с утра пораньше прикажешь? И ваще, где ночь?! Короче – будет ночь, тогда и впаду в спячку. А щас – светло!

…Ася, Ася.

Ох, уж эта Ася!

Светится экран компьютера, а на столе перед Асей под глянцевой рекламой косметической фирмы – странички старого письма поверх грубого, с подпалиной по краю, конверта с фотографиями.

Новый день настал.

Новый день настал – солнечный и теплый. А город-то уже почти забыл, что бывает тепло и солнечно, и тихо ликовал в надежде, что зонты, плащи и куртки будут забыты до времени и на смену им явятся легкие и пестрые одежды.

Ася так и нарядилась – легко и пестро, даже слишком пестро – как попугайчик. И убежала из дому, не позавтракав, – во-первых, из романтических побуждений, во-вторых, чтобы мама не успела дать поручений (пропылесось, вынеси мусор, купи хлеба и коробку «геркулеса»).

Мороженщики, почувствовав лето, с утра были на посту, чуть не на каждом углу стояла тележка с маленькой веселой зимой под прозрачным окном, и Ася покупала мороженое – одно, второе, третье, и все разные.

Четвертым угостил ее молодой человек по имени Михаил.

Молодой человек был Асиного возраста, белокур, высок и широкоплеч. Худышка Ася могла бы бабочкой опуститься к нему на плечо, но летать… не очень-то умела. Собственно, она «полетела», но на асфальт, потому что спасала уплывающие остатки своей «сахарной трубочки», стоя прямо под дверью фотосалона, а красавец-блондин, не соразмерив силы и не подозревая об Асином присутствии, распахнул дверь и сбил Асю с ног.

Ася ободрала коленку, и, если бы не фотокамера, висевшая на шее красавца, она бы со своим богатым словарным запасом много чего ему наговорила бы нелестного, а так ограничилась обыкновенным:

– Придурок…

И замолкла, потому что заметила фотокамеру. Для нее – нечто вроде пароля, опознавательного знака.

– Да ладно, – сказал блондин и помог ей подняться. – Я же не видел. Не наезжай.

– Снимаешь? – кивнула Ася на фотокамеру, хотя не в ее обычае было вступать в разговоры с незнакомыми молодыми людьми, если эти разговоры не были вынужденной перепалкой.

– Хочешь фотку? Ты фотогеничная. По-моему.

И уставился. Глаза были маловаты на Асин вкус, но не все же случается точно по заказу. Она, собственно, даже и не желала, чтобы предмет ее мечтаний был близок к голливудскому идеалу, скорее – наоборот. А комплименты ее настораживали. Потому что душою была тонка.

Поэтому она ответила:

– Чушь.

– Я бы поспорил. А мороженого? Ты же свое не доела. Меня Михаил зовут, кстати.

– Кстати, – подтвердила Ася. И подумала – прямо дамский роман. И романная будничность знакомства покоробила ее. – Кстати. Вот так-таки и Михаил?

– А что? Имя не нравится? Можно и Микки. Кстати. Мне так привычнее.

– А я-то думала: на кого похож? – с легкой язвительностью в интонации произнесла Ася.

– О, тоже старые фильмы любишь? Уважа-аю, – протянул Микки. – Да, говорят, похож. А тебя как зовут?

– Угадай.

Это было важно для Аси – чтобы он угадал.

– Ладно, только с трех попыток. Натали? Ксюха? Э-э-э? Лизон или Анастасия? Угадал?

– С четвертой попытки.

Ася была в смятении. И согласилась съесть мороженое, которое тоже было четвертым. Как и попытка угадывания имени.