Семь песков Хорезма

— Но разве ваша Россия — не рабская страна? Разве в России нет крепостного права? Разве кнут русского помещика слабее хивинской нагайки?! И в Хиве, и в России секут головы одинаково. Если бы это было не так, то никогда бы ваши дворяне, окрещенные теперь декабристами, не поднялись на императора-крепостника, Вы лукавый дворянин, господин Перовский. Вы заигрывали с лучшими людьми вашей родины, но теперь угождаете царю вместо того, чтобы бороться с ним, продолжая дело тех, кто закован в кандалы.

— Выйдите вон, генерал! — вскипел Перовский. — Вы больны или сошли с ума. Прокофий Андреевич, проводи этого поляка к чертовой матери!— приказал командующий своему помощнику штабс-капитану Никифорову.

— Хорошо, генерал-лейтенант, я пойду, но вы еще пожалеете! — пригрозил Циолковский. — Вы опираетесь на холопов. Они слепо служат вам. Вы боитесь цивилизации!

— Штабс-капитан, приказываю больше никого не пускать ко мне! — распорядился, тяжело дыша, Перовский, когда начальник колонны удалился.

Через день-другой в колонне Циолковского произошел казус. Ночью у продовольственного склада на посту уснул часовой. Разводящий, фельдфебель из поляков, тихонько подошел к часовому, незаметно взял у него ружье и унес. Часовой вскоре проснулся — ружья нет. Начал искать. Заглянул под брезент, под которым горой лежали кули с пшеном, — подумал, может, туда ружье сунул, но и там нет. Ясно стало: кто-то сыграл злую шутку. Часовой, раздумывая, как же ему теперь быть, направился к юламейкам и разглядел в темноте — в козлах стоят ружья. Подкрался, взял одно и вер нулся на пост. Примерно через час разводящий вновь пришел на пост. «Где твое ружье?» — «Вот оно», — отвечает часовой. — «А какой номер твоего ружья?» Часовой назвал номер, и таким образом был уличен. Его сняли с поста, а утром фельдфебель доложил о случившемся Циолковскому. Начальник колонны приказал предать провинившегося полевому суду. Казаки бросились к Перовскому, чтобы защитить товарища. Командующий, выслушав их, смилостивился. Тогда к Перовскому явился разгневанный Циолковский и потребовал: «Господин командующий, если преступник не будет наказан по всем правилам Устава, то завтра никто не станет повиноваться ни мне, ни вам. Больше того: если мои приказы будут игнорироваться вами, то и я не намерен выполнять ваших приказов...»

— Хорошо, генерал, идите, — Перовский махнул рукой. Не до этого ему было: у него открылась старая рана в груди, он кашлял, пил все время отвар подорожника.

На другой день приказ зачитали перед личным составом первой колонны, и часового расстреляли перед строем.

В войсках начался глухой ропот против Циолковского: «Это он один виноват!.. Это он...» Перовский, видя, что страсти могут раскалиться до взрыва, распорядился: «Командиру первой колонны генерал-майору Циолковскому следовать дальше, на Чушка-кель. Остальным остаться на Эмбинском укреплении до особого распоряжения...»

Сгоряча это сделал командующий или обдуманно, чтобы разрядить критическую обстановку, Бог знает, но неприязнь Циолковского к командиру отряда возросла еще больше. Два линейных батальона и полк казаков при четырех тысячах верблюдах, которые он повел на Чушка-кель, на девятой версте от Эмбы попали в небывалый снежный буран. Гибель солдат и животных, растерянность и беспомощность перед неотвратимой угрозой смерти привели Циолковского в бешенство. Не щадя никого и не считаясь ни с кем и ни с чем, пытался он наладить порядок в колонне, но тщетно. Солдаты выходили из повиновения, и он наказывал всех подряд, стараясь жестокостью и силой подчинить вверенные ему батальоны. В сопровождении пяти казаков он беспрестанно объезжал колонну и наказывал нагайками до пятидесяти человек в день,

— Проклятые холопы! — кричал он в бешенстве. — Вы захотели Хиву! Как же — держите ее!

Открыто, никого не опасаясь, пророчил генерал краж блистательной карьере Перовского.

— Нет, не отмыться царскому любимчику от позора! Скоро его уберут из Оренбурга как ничтожного человека! Не можешь командовать— не лезь в седло командующего!

Перовский с остальными колоннами снялся с Эмбы через неделю. Шел быстро, чтобы настигнуть передовую колонну, и нагнал ее. Циолковского застал за экзекуцией Мрачно слез с коня командующий, вошел в юламейку и велел пригласить не в меру расходившегося генерала. От Перовского начальник колонны выскочил с сорванными погонами и приказом сдать войска новому командиру...