Семь минут

— Не уверена, но, судя по тому, что я видела нынче вечером, мне кажется, что вы бессердечны и честолюбивы, совсем не обращаете внимания на человеческие чувства и думаете только о том, как бы выиграть процесс. Мне не нужны ни вы, ни ваш процесс, мистер Барретт. Мне плевать, как он закончится для вас. Меня занимает только судьба Джерри. Так что, если вы не такой, каким вас выставляют, можете это доказать, прекратив докучать мне. Допрос окончен, мистер Барретт. Приятного вечера.

С этими словами она повернулась и быстро зашагала по коридору.

Майк Барретт посмотрел ей вслед и вернулся в зал. Он не злился, не обижался на Мэгги Рассел, а только чувствовал легкую грусть оттого, что она так красива. Он не встречал женщины более очаровательной, чем Мэгги Рассел, за исключением Фей, которая тоже была очаровательна, но по-другому… И жизнь разбросала их по противоположным лагерям.

Хмурый Майк сел рядом с Фей. Он принялся извиняться, но она поднесла палец к губам и показала на сцену. Дункан заканчивал выступление.

— Итак, друзья мои, — сказал окружной прокурор, собирая с трибуны бумаги, — мы знаем, что должны бороться, и почему должны бороться, и что можем победить, только идя рука об руку. Борясь за общую цель, давайте не будем забывать то, что давным-давно сказал о нашей любимой родине де Токвилль: «Америка — великая страна, потому что она добропорядочна. Когда Америка перестанет быть добропорядочной, она перестанет быть великой». Давайте всеми силами сражаться за добропорядочность Америки, за то, чтобы ее величие никогда не иссякло. Благодарю вас.

Тысяча слушателей дружно встали и, будто по команде, захлопали в ладоши, крича «браво!».

Барретт с тревогой созерцал этот единодушный порыв противников. Если бы такое же количество людей в каждом городе, подумал он, направило свои усилия на борьбу с раком, бедностью, расовой дискриминацией или хотя бы войной, вместо того чтобы запрещать открытое обсуждение секса, тогда эта свободная страна могла бы и впрямь обрести свободу. Но борьба с другими пороками казалась старым кальвинистам менее достойным делом, чем борьба с сексом. Черт бы побрал этих фанатиков!

Крики «ура» и рукоплескания не стихали, и Барретт заметил, что он — единственный человек в зале, который не поднялся на ноги. Дабы не привлекать к себе внимания, он быстро встал.

Перехватив взгляд Майка, Фей перестала хлопать.

— Речь увлекла меня, — извинилась она. — Ты должен признать: кем бы ни был наш друг Дункан, он весьма эффектен, хоть и имеет дело с отребьем. Но этим приходится заниматься большинству политиков, правда? Не расстраивайся, Майк. Ты вдвое умнее его и сделаешь из него отбивную в суде. Я просто хотела сказать, что он удивил меня своим ораторским искусством.

— Даже если бы он заикался, они бы рукоплескали ему, как Демосфену, — возразил Барретт. — Пошли отсюда.

— Подожди секунду. — Фей показала на сцену. — По-моему, это еще не конец.

Элмо Дункан не ушел со сцены. Он стоял рядом с трибуной и слушал появившегося неведомо откуда коренастого мужчину, в котором Барретт узнал помощника окружного прокурора Виктора Родригеса. Рядом с ними стояла высокая кобылоподобная матрона в дорогом, но нелепом костюме. «Наверное, миссис Оливия Сент-Клер, президент ОБЗПЖ», — подумал Майк Барретт. Родригес что-то объяснял прокурору, потрясая листом бумаги. Матрона о чем-то спросила Дункана, и тот горячо закивал. Потом прокурор взял лист и протянул ей.

Шум начал мало-помалу стихать, но когда Элмо Дункан в сопровождении Родригеса спускался со сцены, аплодисменты опять стали громче. Дункан благодарно улыбнулся, помахал рукой и сошел со сцены. Его немедленно окружили поклонники. Похожая на лошадь женщина тем временем подошла к микрофону и подняла обе руки, прося тишины. В одной руке, затянутой в перчатку, она держала лист бумаги.

Чтобы утихомирить публику, она громко крикнула в микрофон:

— Внимание, пожалуйста… прошу вашего внимания еще на одну минуту… Мы только что узнали потрясающие новости… которые имеют отношение ко всем нам!

В зале немедленно воцарилась тишина. Женщина заговорила, и у Барретта появились дурные предчувствия, когда он услышал в ее голосе торжествующие нотки.

— Сногсшибательные новости! — выкрикнула женщина размахивая листком. — Прежде чем я сообщу их вам, леди и джентльмены, сторонники и члены ОБЗПЖ, я хотела бы сказать несколько слов как президент Общества…

«Значит, это и впрямь страшная миссис Сент-Клер, — подумал Майк Барретт. — Это она дала толчок к аресту Бена Фремонта и шумихе вокруг „Семи минут“. Интересно, — мелькнула у него мысль, — какие еще напасти она сейчас накличет на мою голову?»

— …и поблагодарить нашего уважаемого окружного прокурора за его вдохновенную и яркую речь, — продолжала миссис Сент-Клер. — С такими слугами народа, как мистер Дункан, мы скоро победим. А сейчас…

Она поднесла к микрофону лист бумаги.