— Ничего. Я, Райдо из рода Мягкого олова, в твоем присутствии клянусь именем своим и именем рода, предвечным огнем и материнской жилой, предоставить альве по имени Ийлэ, а также ее дочери, свою защиту и покровительство.
Нат молча повернулся к альве.
Удивлен?
Не похоже. И не злится… и значит, точно предполагал нечто подобное.
Вот же… интриган малолетний…
— Я клянусь защищать их и заботиться, как о своих со-родичах. В случае же моей смерти, вне зависимости от причин оной, данные обязательства я возлагаю на мой род…
Он широко улыбнулся:
— А имя все-таки выбери…
Ийлэ кивнула.
Нат вытер грязные руки о свитер и засопел, отвернувшись к стенке.
— Ну? — Райдо не выдержал первым.
— Что?
— Спрашивай уже, а то ж лопнешь от любопытства.
Нат сморщил нос, но вопрос задал:
— Теперь она совсем наша?
— Сложно сказать… похоже, что да, — Райдо потянулся.
Жить было хорошо.
Жить было распрекрасно.
Зима. Снег. Морозы, но где-то там, за окном… яблони тонут в сугробах. Поземка. И кажется, близится буря. И плевать, потому что даже вой северных ветров не способен настроения испортить. Райдо почти готов полюбить эту зиму.
И весну.
И лето, до которого, как ему казалось, он не дотянет.
Жизни вдруг стало много. И как с нею быть, чтобы не потратить впустую?
— Это хорошо, — Нат плюнул на ладонь и пальцем потер, пытаясь отчистить пятно сажи. Не получилось, размазал тоже. — А у нее получится?
— Не знаю, — честно ответил Райдо. И добавил. — Надеюсь, что да…
Маленькая альва.
Хрупкая.
Замерзшая вода… весной отойдет, если не нынешней, то какой-нибудь… впереди у нее много весен, и Райдо хотел бы быть рядом с ней.
— И я надеюсь.
Нат помрачнел.
— Ты… когда встанешь совсем, то можно я в город съезжу?
— Нира?
— Да.
— Нат…
— Я понимаю, что теперь ее не отдадут, — он сгорбился, сунув руки в подмышки, и вид у него при том сделался совершенно несчастный. — Я просто увидеть хочу… поговорить… она, наверное, думает, что я на нее обижаюсь… мне без нее плохо.
— Нат… — от руки Нат увернулся и сам пригладил встрепанные волосы, буркнув:
— Я не маленький, Райдо. Я сам справлюсь.
Бестолочь.
Справится он. А ведь справится, как справился с этим огромным домом, который вдруг свалился на него. С козой. С младенцем. С альвой, которая слегла… с самим Райдо…
С шерифом, доктором и прочими людьми.
— Нат… спасибо. Без тебя мне было бы непросто.
Кивнул.
— И в город… — Райдо оглянулся на окно. Серое. Темное. И небо низкое. Тучи в оспинах. Снег тяжелый. И виски ломит весьма характерно. Кажется, Райдо постарел, поскольку только у стариков кости на смену погоды болят… — Буря будет, Нат. А как закончится, то… и я попробую договор заключить…
…правда, вряд ли люди согласятся.
— А пока пригласи сюда Дайну… раз уж она так держалась за дом, может, знает, что в нем такого ценного…
Дайна была оскорблена.
Возмущена.
И готова простить.
Она смотрела сверху вниз, задрав пухлый подбородок, и Райдо смотрел на белую шею с наметившимися на ней складочками.
Воротничок кружевной.
Серое скромное платье… пожалуй было бы скромным, не будь оно атласным. И кружево вовсе не машинное, сложного плетения, ручной работы. Такое и матушка оценила бы.
— Я желаю выразить свое негодование! — произнесла Дайна дрожащим голосом, в котором Райдо услышал и обиду, и надежду, что все-то еще наладится. — Он меня запер!
Она указала на Ната, который забился в угол и сидел тихо, впрочем, раскаявшимся не выглядел.
— Заявил, что я должна дать объяснения!
— Но вы отказались.
— Естественно, — Дайна приложила к глазам платочек, тоже кружевной, белый… слишком уж белый, слишком чистый.
Накрахмаленный.
— Мне нечего было объяснять! Я невиновна!
— В чем?
— Ни в чем. И вообще, меня нанимали вы, а не… этот мальчишка.
Нат громко фыркнул.
— Я был болен, — счел нужным уточнить Райдо.
— Я так рада, что вам стало легче… я так за вас волновалась…
Ложь, не волновалась, но выжидала.
Дождалась.
— Дайна, присядьте… поговорим, — Райдо указал на кресло.
Сегодня, похоже, день разговоров… вот только нынешний вряд ли доставит ему хоть какое-то удовольствие. Впрочем, отсутствие оного Райдо как-нибудь да переживет.
— Скажите, Дайна, что именно вы мне подлили?
Молчание.
Маска оскорбленная: как мог Райдо подумать…
Мог.
— Дайна, — он оскалился. — Вы же не хотите, чтобы я выдвинул обвинение? Полагаю, действовали вы не по собственной инициативе, но дело в том, что судить будут только вас…
— Судить?!
Снова наигранная обида, а вот страх очень даже настоящий.
О суде она не думала.
— Конечно. Вы же понимаете, как это выглядит. Вы мне подмешали что-то в еду. Я съел и почувствовал себя плохо, — Райдо наклонился, заглянув в светлые глаза женщины, — очень-очень плохо… так плохо, что едва не умер… можно сказать, чудом выжил…
Взгляд метался.
Нервничает.
И пытается понять, сумеет ли Райдо это обвинение доказать.
— Сумею, — поспешил уверить он. — Во всяком случае, очень и очень постараюсь. В конце концов, мои интересы представлять будет мой род, а вот за ваши, Дайна, воевать некому… вы ведь одна, я верно понимаю?
Кивок.
И тут же спохватилась, скрестила руки.
— Ложь!