Читаем Семь ликов Японии и другие рассказы полностью

«Fuzzy logic»,придуманная в Америке и не получившая дальнейшего распространения, берется в Японии за основу для нового поколения компьютеров. То есть принцип неопределенности современной физики используется в промышленных целях. Машина принимает решения уже не на основе бинарных оппозиций: 0 или 1, куртка или брюки, он или я. Она создает их из такого материала, какой встречается в системе человека, – из половинчатости, двусмысленности, сомнений, противоречий. Неудивительно, что эта система не только сообразительнее, но вдобавок еще и лучше считает. Она избегает коротких замыканий, чисто формалистских решений, учится терпению, остерегаясь «мнимой сосредоточенности на мнимом деле» (Кафка). Ее терпимость к ошибкам делает ее более гибкой, более реалистичной, чем любая схема, запрограммированная на альтернативы и не способная заменить их на фактор X. То есть на «человеческий» фактор. На осторожность по отношению к собственным предположениям. На вежливость по отношению к исключенному третьему, «иному», непредвиденному, непостижимому.

21

Приехавшему с Запада культура непринятия решения,оставления вопроса без ответа кажется слабостью, нерешительностью,зачастую гротескным осложнением социальной жизни. Недавно один японский германист, человек с юмором, рассказал мне, как, находясь в гостях у немецкой семьи, он каждый раз перед завтраком испытывал страх услышать неизбежный вопрос: чай или кофе? В Японии он был бы избавлен от мучительного разгадывания, что же хотел бы пить сам хозяин, тем, что на стол просто подалось бы либо одно, либо другое. Затем хозяин по каким-то незаметнейшим признакам пришел бы к выводу, что гость предпочел бы все-таки другое, и, самое позднее, на следующее утро поджидал бы его с двумя напитками сразу. Как правило, этот другой напиток был бы уже заранее приготовлен и хозяин ждал бы только какого-нибудь предлога, под которым его можно было бы подать на стол, не ставя гостя в неудобное положение вопросом. В остальном все зависело бы от степени близости между ними. Как только она установлена (а именно посредством упомянутой предупредительности), уже нет нужды в альтернативных вопросах.

И снова все решает атмосфера личных отношений. Японские друзья, работающие переводчиками на западно-восточных торговых переговорах, рассказывают, что и там происходит то же самое. Подписи под контрактами «ставятся сами по себе», как только установлен эмоциональный контакт. Так что желание приступать с японцами сразу «к делу» – плохая стратегия. Уважительные поначалу, а затем более свободные отношения – вот ключ к любому личному контакту. И в повседневной жизни они также являются ее важнейшей составляющей.

22

На собственном опыте я убедился, что японцы скорее предпочтут культивировать недоразумение, нежели решатся на разрыв взаимоотношений.

В цветочном магазинчике я спросил, где находится остановка такого-то трамвая (в то время в Киото еще ходили трамваи). Продавец не очень хорошо меня понял, но признание этого показалось бы ему чрезвычайно невежливым. Поэтому он трижды обвел меня вокруг площади, усыпанной остановками различного общественного транспорта, в надежде на то, что моя проблема разрешится сама собой. По крайней мере, он сделал все, что мог в данной ситуации: он не бросил меня одного. Когда же наконец появился нужный мне трамвай, то оказалось, что его остановка расположена прямо перед цветочным магазинчиком. Я заметил, как был разочарован продавец, когда я, смеясь, поднимался в трамвай: возможно, я остался у него в долгу, но в каком? В итоге он, с одной стороны, вздохнул с облегчением, а с другой – был пристыжен.

Я благодарен Максу Фришу за одну чудесную японскую дорожную историю. Молодой ученый-германист, который был его гидом, постоянно заговаривал с ним о Шиллере, он даже именовал поэта «мой Шиллер». Таким образом, гость конечно же был просто обязан вести со своим спутником беседы о Шиллере. В конце путешествия вопрос о том, что же именно в Шиллере так интересует японца, уже не казался бестактным.

– По правде говоря, ничего, – признался тот. – Но ведь вы, господин Фриш, очень интересуетесь Шиллером.

– Честно говоря, не очень, – пришлось признаться Фришу.

Недоразумение удалось рассеять: спутник Фриша первоначально имел в виду совсем другое – он хотел сказать не «мой Шиллер», а «мои ученики» [76]. Маленькая ошибка в произношении с большими последствиями для всей поездки. Для японца – повод для харакири, если бы он за это время не освоился со знаменитым гостем настолько, чтобы просто посмеяться над своей ошибкой имеете с ним. Шиллер хоть и оказался ни при чем, но все-таки сослужил свою службу.

23

Самую загадочную из всех историй рассказала мне двадцать лет назад одна японская студентка. История касалась ее обучения.

Перейти на страницу:

Похожие книги