Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Далай-ламу вот-вот должны были объявить совершеннолетним. Церемонию хотели провести как можно быстрее, но все же благоприятные дни следовало выбрать согласно приметам. Кроме того, возник вопрос о дальнейшей судьбе юного правителя: следует ли Живому Будде оставаться в Лхасе или бежать? Обычно в сложных ситуациях решение принималось с учетом поступков предыдущих воплощений. Поэтому теперь оказался очень важным тот факт, что Далай-лама XIII сорок лет назад бежал от китайцев, что благотворно повлияло на его судьбу. Однако принять такое важное решение правительство не могло самостоятельно – последнее слово оставалось за божествами. В присутствии Далай-ламы и регента слепили два шарика из цампы и на золотых весах проверили, чтобы они имели одинаковый вес. В цампу были закатаны две маленькие бумажки, на одной из которых было написано «да», а на другой – «нет». Шарики положили в золотую чашу, ее дали в руки главному оракулу страны, который как раз в трансе исполнял свой танец. Он стал вращать чашу, крутил ее все быстрее и быстрее, до тех пор пока один из шариков не упал на пол. В нем оказалась бумажка со словом «да», а это означало, что Далай-ламе следует покинуть Лхасу. Так было принято это важнейшее решение.

Я все медлил с отъездом, желая сначала узнать дальнейшие планы Далай-ламы. Мне очень не хотелось оставлять его одного в это тяжелое время. Но сам Кундун настаивал, чтобы я покинул столицу, и я утешал себя тем, что мы с ним еще встретимся на юге страны. Ведь приготовления к его отъезду уже шли полным ходом, хотя и держались в строжайшей тайне, чтобы не вызывать панику среди населения. Несмотря на то что китайские войска находились еще в нескольких сотнях километров от Лхасы и пока не предпринимали попыток дальнейшего продвижения, стоило опасаться, что отъезд правителя на юг может вызвать неожиданные акции со стороны противника.

Несмотря на все старания держать подготовку побега Далай-ламы в секрете, в городе скоро все же стали поговаривать об этом. Скрыть вывоз из столицы личного имущества Его Святейшества было невозможно. Люди ведь каждый день видели, как караваны тяжело нагруженных мулов в сопровождении солдат личной охраны покидают Лхасу. Аристократы тоже начали в срочном порядке переправлять свои семьи и богатства в безопасные места.

Внешне жизнь в Лхасе текла своим чередом, и только по дефициту вьючных животных можно было заметить, что многие предпочитают приберечь их для собственных нужд. Цены на базаре немного поднялись, а подержанных вещей на прилавках стало больше, чем когда-либо. Из уст в уста переходили рассказы о подвигах отдельных тибетских солдат, но в общем армия была разгромлена. Было ясно, что те несколько частей, которые еще держались, скоро должны будут отступить.

Когда китайцы напали на Лхасу в 1910 году, она сильно пострадала от поджогов и мародерства. Страх повторения тех событий парализовал в те дни Священный город. Впрочем, доходили вести о том, что в этот раз китайские войска ведут себя гораздо терпимее и дисциплинированнее. Некоторые побывавшие в плену тибетские солдаты уже возвращались домой и рассказывали о том, как хорошо с ними обращались.

Я прощаюсь с Лхасой

Я покинул Лхасу в середине ноября 1950 года. Наверное, сомнения еще долго терзали бы меня, если бы представившаяся возможность решить транспортный вопрос не определила за меня дату отъезда. Ауфшнайтер, который изначально собирался ехать со мной, в последний момент передумал и решил задержаться в Лхасе еще на несколько дней. Так что со мной отправился только его багаж.

Мне было очень тяжело покидать дом, в котором я прожил столько времени, любимый сад и слуг, которые прощались со мной со слезами на глазах. Мой пес с печальным видом терся вокруг, как будто зная, что я не смогу взять его с собой. Он бы не перенес индийской жары, а тут я оставлял его, по крайней мере, в надежных руках. С собой я брал только книги и свои коллекции, все остальное раздарил слугам. Ко мне с подарками приходили прощаться друзья, отчего на сердце у меня становилось еще тяжелее. Единственным моим утешением была надежда скоро снова увидеть большинство из них, если они покинут Лхасу в свите Божественного Правителя. Правда, некоторые все еще верили, что китайцы не доберутся до Лхасы и я смогу после отпуска спокойно вернуться в город. К сожалению, я не мог разделить этих утешительных надежд. Я знал, что не увижу Лхасу еще очень долго, и молча прощался со всеми полюбившимися мне местами. Взяв с собой фотокамеру, я еще раз верхом объехал весь город и окрестности, чтобы сделать как можно больше снимков, которые бы напоминали мне о прекрасном времени, проведенном здесь, и, может быть, помогли бы привить любовь к этой чудесной и удивительной стране другим людям.

Серым ноябрьским утром я сел в лодку из ячьей шкуры, собираясь спуститься по Кьичу до ее слияния с основным течением Цанпо. Этот путь по воде занял всего шесть часов, а верхом на него ушло бы два дня. Мой багаж выехал раньше меня вместе с караваном.