Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Однажды мне представился случай понять, насколько Далай-лама дорожит нашими занятиями. В день, когда должно было состояться множество церемоний, я не рассчитывал, что меня вызовут в резиденцию Норбу Линка. Поэтому я отправился с друзьями на прогулку в горы, но на всякий случай показал своему слуге, как с помощью зеркала можно подать сигнал солнечным зайчиком, если все же высокий ученик пожелает меня видеть. И действительно, в обычный для наших занятий час я увидел условный сигнал и со всех ног бросился обратно в город. У переправы слуга уже ждал меня с лошадью, но, как я ни торопился, я все-таки опоздал на десять минут. Еще издали заметив меня, Далай-лама бросился ко мне, взял меня за обе руки и воскликнул: «Где же ты пропадал, Хенриг!» Я попросил прощения за причиненное беспокойство и только тогда действительно понял, что означают для него наши занятия.

* * *

В тот день с нами были мать и самый младший брат Далай-ламы, так что я поставил одну из восьмидесяти имевшихся у правителя кинолент. После просмотра в зал явился сопён кенпо с большим узлом выпечки для матери Его Святейшества. Мне было интересно наблюдать мать и сына одновременно. Я знал, что с момента признания в ребенке воплощения Будды семья теряла всякое влияние на него и должна была видеть в нем, как и другие, лишь Живого Будду. Поэтому посещение матери было практически официальным приемом, и по этому случаю она надевала свое лучшее платье со всеми украшениями. На прощание она поклонилась, и Далай-лама дотронулся до ее головы благословляющим жестом. Этот жест, кажется, как нельзя лучше объяснял отношения матери и сына. Она даже не удостаивалась благословения двумя руками, которое положено монахам и высоким чиновникам.

Когда мы остались наедине, юноша с гордостью показал мне свои арифметические упражнения. Этот предмет мы оба в последнее время несколько обделяли вниманием, потому что Далай-лама прекрасно умел обходиться с тибетскими счетами, которых было вполне достаточно для его потребностей. Тибетцы с удивительной ловкостью пользуются этим приспособлением, которое прежде было распространено и у нас. Я несколько раз даже проигрывал арифметические состязания, в которых участвовал, вооружившись бумагой и карандашом, умельцу со счетами. Простые люди, у которых нет счетов, используют глиняные черепки, персиковые косточки и горох, как учат в школе. Для самых простых вычислений прибегают к четкам, ведь они-то у каждого под рукой.

Иногда, очень редко, случалось, что нас беспокоили во время занятий. Один раз явился солдат личной охраны передать какое-то важное письмо. Огромный детина трижды распластался на полу во всю длину своего роста, в соответствии с церемонией глубоко и шумно вдохнул, после чего вручил письмо. Потом он пятясь вышел из зала и бесшумно закрыл за собой дверь. Надо признаться, в подобные моменты я особенно остро ощущал, насколько сильно нарушаю местный этикет.

Письмо это было от старшего брата Далай-ламы, который служил настоятелем монастыря Кумбум в китайской провинции Цинхай. Там уже захватили власть китайские коммунисты и пытались повлиять на Далай-ламу через его брата, Такцела Римпоче. В письме он сообщал о своем приезде. Так как он уже давно был в пути, прибытия следовало ожидать очень скоро.

* * *

В тот же день я нанес визит семейству Далай-ламы. Его мать пожурила меня. От ее материнской любви не могло укрыться, как сильно ее сын привязался ко мне и как часто он смотрел на часы, когда я опаздывал. Я объяснил причину своего опоздания и убедил ее, что отношусь к занятиям серьезно и без причины не позволяю себе задерживаться. На прощание она попросила меня не забывать, как мало у ее сына в жизни возможностей самостоятельно выбирать удовольствия.

Наверное, хорошо, что эта женщина своими глазами видела, насколько важны для Далай-ламы наши занятия. Потому что через несколько месяцев уже вся Лхаса знала, куда я отправлялся верхом около полудня, и, как и следовало ожидать, монахи стали выказывать недовольство моими постоянными посещениями. И вот тогда мать очень энергично поддержала желания сына.

Однажды, в очередной раз проходя через ворота Драгоценного парка, я заметил, что через маленькое окошко за мной наблюдает Далай-лама. При этом на нем вроде бы сверкнули очки, что меня очень удивило, поскольку я никогда раньше не видел его в очках. На мои вопросы Далай-лама ответил, что уже несколько лет у него проблемы со зрением, поэтому во время учебы он надевает очки, которые брат ему заказал через индийское представительство. Наверное, Далай-лама испортил себе зрение еще в детстве, когда единственным его удовольствием было часами смотреть в подзорную трубу на Лхасу. К тому же усердное чтение и занятия в темной Потале при плохом освещении явно не способствовали здоровью глаз.